— Ружье Симонова, товарищ Сталин, самозарядное, в магазине пять патронов.
— Чем же оно отличается от ружья Рукавишникова? Ведь его ПТР тоже самозарядное, под пять патронов?
— Да, товарищ Сталин. Бронепробиваемость, баллистические, весовые и габаритные характеристики обоих ружей равноценны. Но ружье Симонова проще, легко разбирается на две части и в походном положении имеет меньшие габариты по длине. Оно обладает преимуществами перед ружьем Рукавишникова в разборке и сборке, в обнаружении и устранении задержек.
— Проще — это хорошо, — заметил Сталин. Проще, значит, надежнее. На марше ружье Симонова смогут нести два солдата?
— Да, товарищ Сталин.
— Это тоже неплохо. А каковы оба эти ружья в стрельбе?
— Из того и другого сделано примерно одинаковое количество выстрелов — больше тысячи. Ружье Симонова не имело поломок, а в ружье Рукавишникова — две. Так что есть основания считать ружье Симонова более живучим.
— Вот видите! Это — результат простоты. Она имеет немаловажное значение и в производстве, особенно массовом. Эту сторону дела вы тоже учли?
— Конечно, учли, товарищ Сталин. Число заводских деталей в ружье Симонова на треть меньше, чем в ружье Рукавишникова. На его изготовление требуется на 60 процентов меньше станко-ча-сов и на 30 процентов общего времени. Мы считаем целесообразным принять на вооружение противотанковое ружье Симонова и начать его массовое производство.
— Хорошо…
СКВОРЦОВ-СТЕПАНОВ Иван Иванович (1870–1928), большевистский литератор, историк и экономист. С 1926 директор Института Ленина при ЦК ВКП(б).
В статье «Памяти тов. И.И. Скворцова-Степанова» (газета «Правда», № 235, 9 октября 1928) И.В. Сталин писал:
«Смерть вырвала из наших рядов стойкого и твердого ленинца, члена ЦК нашей партии тов. Скворцова-Степанова.
Десятки лет боролся тов. Скворцов-Степанов в наших рядах и испытал все невзгоды жизни профессионального революционера. Многие тысячи товарищей знают его как одного из старейших и популярнейших литераторов-марксистов. Знают его и как активнейшего участника Октябрьских дней. Знают его, наконец, и как преданнейшего борца за ленинское единство партии и за ее железную сплоченность.
Делу победы диктатуры пролетариата отдал тов. Скворцов-Степанов всю свою яркую трудовую жизнь.
Да живет в сердцах рабочего класса память о тов. Скворцове-Степанове».
В.М. Молотов вспоминал, что, когда под редакцией его, Бухарина и Скворцова-Степанова выходило третье издание Сочинений В.И. Ленина, им по распоряжению И.В. Сталина приходилось поправлять, «немножко следить за Бухариным».
СНОУ (Snow) Чарлз Перси (1905–1980), английский писатель, и ученый, общественный и государственный деятель.
В 1967 в Лондоне опубликовал труд «Вереница лиц», содержащий девять портретов-эссе о самых выдающихся личностях XX века. Свою портретную галерею он завершил эссе о И.В.Сталине. При этом Сноу написал больше и теплее, нежели о У.Черчилле. Ч.Сноу отмечал:
«Однако Сталина или других не понять, если думать, будто они стремились к власти ради нее самой. Такие политики бывали, но их судьба не представляет интереса, да и достигают они немногого. Политики подлинные жаждут власти и стремятся употребить ее на то или иное свершение… Большевистские вожди были людьми жестокими и безжалостными. Как и большинство людей дел и свершений… они не тешили себя переживаниями, погружением в самоанализ, зато принимали как должное, что они — и только они! — смогут употребить власть на нечто путное. Сталин, совершенно очевидно, верил: обладая властью, он в силах спасти свою страну и спасти революцию.
Другие были убеждены: если Сталин получит власть, то его политика погубит и то и другое, зато их политика приведет народ к спасению. Так что битвой за власть решались вопросы коренные, главные, внешне борьба носила личностный характер, ибо велась и протекала в узком кругу, но борьба эта не сводилась всего лишь к захвату и удержанию постов либо должностей, придавая битве за власть слишком много черт личностных, мы искажаем ее облик.
Сталин лучше понимал власть, сосредоточенную в аппаратах высокоразвитого государства (позже он продемонстрирует, что может значить централизованная власть), и не верил, что германский пролетариат когда-нибудь пойдет сражаться с этой властью. Россию он знал, как не знали ее эмигранты. Иллюзий не было. Сталин понимал, насколько она отстала, — но на сей исключительный случай ему доставало веры.
С его точки зрения, России предстояло самой позаботиться о себе: спасать ее некому. Советской системе суждено либо выжить в России либо погибнуть в ней. Стране необходимо полагаться на самое себя. Эту точку зрения он завуалированно изложил задолго до революции. Высказаться до конца откровенно ему так и не пришлось, но несомненно, что внутренняя логика его политической жизни основывалась именно на этом. С годами Сталин все больше убеждался в том, что ни одно развитое общество не допустит революции. Централизованная государственная власть год от года делалась все более неколебимой. По-видимому, произвела на него впечатление и приспособляемость капиталистических структур. Изначальное суждение Сталина оказалось верным.