Пишут, что вера в Сталина основывалась, в частности, на раздуваемом им самим культе личности.
— Раздувал? — спрашивал писатель Ф.И. Чуев во время беседы с В. М. Молотовым.
— Немножко, знаете, было, — говорил В.М. Молотов. — Человек все-таки есть человек. Но он много сделал, а это главное. В тех условиях никто бы не смог лучше, чем Сталин, — не только в войну — и до войны, и после войны.
Все это показывает необходимость действительно научного исследования жизни и деятельности И.В. Сталина, его роли и значения в развитии нашей страны и в судьбах мира. Жонглирование «культом личности» лишь на руку противникам социализма и вульгаризаторам марксизма-ленинизма.
И одно воспоминание. В конце года 1961–1962 начали мы — секретарь ЦК КПСС Л.Ф. Ильичев и я, его помощник, — работать над книгой под первоначальным названием «Авторитет руководителя партии и культ личности». Задумали рассмотреть эту проблему с точки зрения марксистско-ленинского освещения истории, экономики и политики. Собрали большой материал. Обсуждали сами, привлекли ряд товарищей. Когда оставалось немного, чтобы завершить первый вариант, Леонид Федорович вдруг сказал: «Давай прекратим эту работу». Пришлось переключаться на новую тему — методологические проблемы естествознания и общественных наук.
• Как-то разговорились: что делать с прежним текстом? Леонид Федорович сказал: «Давай отложим на потом». Он посчитал, что и вопрос об авторитете, и вопрос о «культе личности» нужно бы еще обмозговать. О «культе личности» говорил взвешенно. К его чести — не изображал себя обиженным на Сталина, который снял его с должности главного редактора газеты «Правда».
А что касается вопроса «авторитета руководителя», хотелось бы остановиться на двух моментах.
К анализу подхода Сталина к экономическим проблемам я привлек своего друга Александра Полыцикова — главного редактора «Экономической газеты» — газеты ЦК КПСС. Вдумчивый экономист и взыскательный редактор, он дал интересные материалы. И доверительно написал, что Хрущев при решении народнохозяйственных задач допускает элементы волюнтаризма. Леонид Федорович ознакомился с текстом и оставил у себя. Спустя какое-то время сообщил, что бумагу показывал Хрущеву. И добавил: об этом молчи.
* Порой и сейчас Ильичева упрекают за то, что он первый сказал о десятилетии Хрущева. Но первым это выражение употребил Секретарь ЦК партии Б.Н. Пономарев в докладе о 93-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина. Другое дело, что Ильичев в докладе «Об очередных задачах идеологической работы партии» на июньском Пленуме (1963 год) ЦК КПСС дал политико-экономическое обоснование этому десятилетию, что на деле открывало путь для насаждения нового культа, на сей раз культа Хрущева. Пожалуй, это и послужило основанием для вывода в 1965 году Л.Ф. Ильичева из состава Секретариата ЦК КПСС.
КУРСКАЯ БИТВА 1943. 12 апреля 1943 в Ставке Верховного Главнокомандования под председательством И.В. Сталина состоялось совещание с участием заместителя Верховного Главнокомандующего Г.К. Жукова, начальника Генерального штаба А.М. Василевского, заместителя начальника Генерального штаба А.И. Антонова. Участники совещания пришли к выводу, что целью вермахта будет окружение и уничтожение войск Центрального и Воронежского фронтов в районе Курского выступа. Предполагалось, что в последующем немецко-фашистское командование попытается развить наступление в восточном и юго-восточном направлениях, считалось также возможным нанесение удара на северо-восток в обход Москвы. На остальных участках фронта, где противник не располагал силами, необходимыми для ведения крупных наступательных операций, предполагалось, что немецкие войска будут обороняться или вести отвлекающие действия.
Хотя инициатива находилась у Красной Армии и она имела возможность развернуть первой наступление, Ставка ВГК избрала преднамеренную оборону с последующим переходом в контрнаступление. Переход к преднамеренной обороне был наиболее целесообразным способом действий в обстановке, сложившейся весной 1943. Сталин, Ставка создавали оборону с учетом того, что на вооружение противника поступили тяжелые танки и самоходные орудия. История военного искусства знает мало примеров, когда более сильная сторона переходом к обороне использует боевую активность врага, чтобы нанести ему поражение и добиться дальнейшего изменения соотношения сил в свою пользу. Сталин выступал за этот вариант потому, что его беспокоило, выдержат ли наши войска удар крупных масс фашистских танков.