— Я обязательно включу это в хроники нашей кампании. Ауспик?
Офицер за ауспик-станцией посовещался с тремя сервиторами, одетыми в форму и подсоединенными к консоли. Мгновением позже он доложил Льву:
— Как показывают приборы, на планете нет жизни, милорд. Атмосфера разреженная и приемлемая, но без признаков какой бы то ни было жизни. Почва, судя по всему, слегка радиоактивная — есть слабое естественное излучение. На ночной стороне планеты, на высокой геоцентрической орбите находится флот с кодами Легионес Астартес.
— Какая точность, — рыкнул Лев. — Численность флота? Расположение?
— Учитывая ненадежность ауспиков на дальнем расстоянии и отражения варпа, похоже, там семь кораблей: один крейсер и шесть вспомогательных судов, построение стандартное.
Лев положил ладонь на рукоять меча в ножнах.
— Как только наши корабли поддержки окажутся в системе, пойдем к ним в свободном строю. Старший вокс-офицер, когда мы будем в пределах досягаемости сигнала, поприветствуйте вражеский крейсер.
Флотилия Ангелов, хоть и достаточно скромная, прибывала по одному кораблю в течение следующих трех часов. Когда последний эсминец, «Седьмой сын», занял место в строю, «Неистовство» включило двигатели и повело флотилию к мертвому миру.
— Нас уже приветствуют, — доложил старший вокс-оператор. — Только аудио-сигнал.
Лев кивнул. В следующее мгновение из динамиков мостика полился мягкий голос, искаженный треском помех.
— Так-так-так! Посмотрите, кого к нам занесло.
— Узнаю этот голос. — Тон Льва был ледяным. — Хватит брехать, пес! Скажи, где я могу найти твоего хозяина?
— Разве так приветствуют любимого племянника? — Тихий голос издал короткий смешок. — Мой господин готовится прогуляться по поверхности этого мира и ждет, что ты к нему присоединишься. В знак наших добрых намерений наш флот уйдет подальше с орбиты, за пределы расстояния, необходимого для обстрела поверхности. А пока можешь просканировать этот мир. В северной оконечности крупнейшей из западных континентальных платформ найдешь развалины крепости. Мой примарх встретится с тобой там.
— Все равно это пахнет западней, — предостерег Алайош.
Лев не ответил. Вместо этого он обратился к вокс-голосу:
— Что мешает мне обстрелять эту точку с орбиты?
— Конечно, на здоровье! Делай что угодно, чтобы развеять свои подозрения. Когда перестанешь паниковать и палить по призракам, пожалуйста, сообщи мне. До этого момента я попрошу моего лорда подождать.
— Севатар. — Корсвейн никогда еще не слышал, чтобы Лев вложил так много смысла в одно слово.
— Да, дядя? — снова хихикнул голос.
— Скажи хозяину, что я встречусь с ним там, где он пожелает. Но пусть сократит свою почетную стражу до двух воинов, я поступлю так же.
Лев чиркнул большим пальцем по горлу, давая сигнал прекратить вокс-связь. Его холодные глаза обратились на двух ближайших сынов, и он потянулся за шлемом.
— Алайош. Корсвейн. Пойдете со мной.
V
Он ненавидел делать это.
— Позвольте быть откровенным, сеньор.
Лев уже стоял в полном боевом облачении. Его лицо скрывалось под оскалившимся шлемом, который венчал гребень в виде распростертых ангельских крыльев. Раскосые красные линзы выразили неодобрение еще до того, как из ротовой решетки шлема прозвучал рокочущий баритон Льва:
— Не теперь, Кор. Сосредоточься. — Меч, висевший на поясе у Льва, был длиной в рост Легионес Астартес в полном боевом доспехе. Левая рука примарха покоилась на рукояти, и весь его облик представлял нечто среднее между пиратской грацией бандита и благородной почтительностью рыцаря, готового обнажить клинок.
Корсвейн умолк, сжав в руках болтер. В этом отсеке почти не было готических украшений, потолок и стены усеяны гудящими и опутанными кабелями устройствами — телепортационными генераторами Механикум. Из-под кожухов некоторых механизмов по непонятной Корсвейну причине почти непрерывно поднимались струи пара.
— Начинайте, — приказал Лев.
Техники в надвинутых на глаза капюшонах, стоявшие вдоль стен, перевели рычаги и взялись за огромные бронзовые колеса, приводящие в движение скрипучие механизмы. За работой они нараспев читали строки бинарного кода, словно пели странную математическую песню, как всегда делали матросы.
Механизмы задрожали и взвыли, вращаясь все быстрее. На возвышении запели хором девять астропатов с закрытыми глазами. Их григорианский хорал странно контрастировал с бормотанием техников.
Корсвейн терпеть не мог перемещаться таким образом. Поэтому ему не нужно было дважды предлагать занять место в десантном отсеке «Грозовой птицы», с визгом пронзающей нижние слои атмосферы и мчащейся прямо навстречу вражескому огню. Он был готов исполнить свой долг, забившись в десантную капсулу, или вывалиться из нутра кружащего на орбите корабля, чтобы врезаться в землю несколькими километрами ниже.