Корсвейн повернулся. Он чувствовал, как ветер усиливается и треплет мех у него на плечах.
— Да, Шенг. Я знаю тебя.
— Эта шкура, которую ты носишь как трофей. Никогда раньше такой не видел. Что это за зверь?
Корсвейн усмехнулся.
— Зверь, который никогда не умирает в моих снах.
— Примитивная калибанская поэзия? В нашем родном мире поэтов немного, но их стихи заставили бы тебя плакать. Наш язык очень хорошо подходит для мелодичной прозы.
— Nath sihll shah, vor'vorran kalshiel, — бегло произнес Корсвейн на нострамском. Шенг и Севатар дружно рассмеялись.
— У тебя ужасный акцент, — признал Севатар, — но все равно здорово. Будет жалко убивать вас обоих, когда придет время. Клянусь тебе — здесь, на земле Восьмого легиона, что мы сделаем трофеи из ваших шлемов. Меньшего вы не заслуживаете.
— Какое утешение, — рассмеялся вместе с ними Корсвейн. — У меня тоже есть к тебе вопрос.
Севатар отвесил шутливый поклон.
— К твоим услугам, кузен.
— Твои перчатки. — На этом Корсвейн умолк.
Севатар поднял свободную руку, а другой продолжая сжимать алебарду. Алая как кровь латная перчатка резко отличалась от его доспеха цвета полночного неба с росчерками молний.
— В нашем легионе это символ позора, — в голосе Повелителя Ночи слышалась скорее удивление, чем раскаяние. — Перчатки воина так помечают, если он серьезно подвел своего примарха и заслуживает смерти. Знак неудачи он носит на своих руках до казни, время которой определяет примарх.
Корсвейн разглядывал вражеского капитана через фильтр ретинального целеуказателя.
— Занятный обычай.
— Возможно. Как и то, что вы прячете доспехи под одеждой.
Корсвайн поймал себя на том, что вновь улыбается.
— Рыцарская традиция моего родного мира.
Севатар кивнул.
— А это — гангстерская традиция нашего. На руках предателей и глупцов их родня делала красные татуировки, чтобы показать, что это смертники. Знак того, что ни банда, ни семья не намерены терпеть серьезный провал, но что приговоренный должен еще завершить кое-какие дела, прежде чем ему позволят умереть.
— И кто ты — предатель или глупец?
Голос Повелителя Ночи выдавал его улыбку, скрытую бесстрастным шлемом.
— И то и другое.
Алайош начал терять терпение.
— Почему ты веселишься вместе с этими негодяями, брат? И что ты говорил на их змеином языке?
— Сказал, что они совокупляются со свиньями.
— Бред какой-то! У них что, совсем нет чести? Почему они смеются после такого оскорбления?
— Потому что они не рыцари. У них есть свое понятие о чести, и оно не похоже на наше.
— Пожалуй, тебе надо поменьше сидеть в архивах за изучением языков и обычаев убийц. — В голосе Алайоша ясно слышалось неодобрение. Почти осуждение.
— А как же насчет «познай своего врага?». Возьми себя в руки и помни, я на твоей стороне. — Корсвейн взглянул на запад, откуда неспешно возвращались примархи, продолжая негромкий разговор. — Лев возвращается. Приготовься.
Алайош снова хмыкнул. У него было слишком скверное настроение, чтобы размениваться на слова.
IX
Воины умолкли, когда возвратились их повелители — они были еще в некотором отдалении, но уже достаточно близко, чтобы расслышать их слова. Лев приветствовал своих воинов коротким кивком. Они отсалютовали в ответ, сотворив знак аквилы. Курц проигнорировал своих сыновей и продолжал обращаться только к брату.
— Хорус лично поручил мне передать тебе эти слова, — сказал он.
Если раньше Повелитель Ночи был похож просто на труп, то теперь напоминал труп эксгумированный. Глаза примарха, в которых почти не видно было белка из-за расширившихся зрачков, неестественно налились кровью. Костлявое лицо блестело от мельчайших капелек холодного пота, из носа стекала струйка темной крови. Он смахнул ее тыльной стороной перчатки. — Все мы и каждый — слишком жестокое и опасное оружие, чтобы владеть им безнаказанно. Это все, что останется от нас в истории. Даже от тебя, Лев.
Лев покачал головой, увенчанной венцом.
— Ты недооцениваешь Империум нашего отца.
— А ты переоцениваешь человечество. Взгляни на нас. Посмотри, как мы воюем последние два года тут, в пустоте. Крестовый поход между двумя легионами и бесчисленным множеством миров, и это только начало. Два года ты гонялся за мной по бесчисленным полям сражений, а почему мы встретились сегодня? Потому что я так решил.
Лев легонько кивнул, подтверждая его правоту.
— Ты прячешься по щелям, будто хищник с приходом зари.