— Напрасно ты считаешь меня безупречным, Рем. Я не идеален. Последний бой должен был доказать тебе это.
— Я не могу с этим смириться, — произнес Рем.
— С чем тебе так тяжело смириться? — спросил Жиллиман. — Ты следовал моим учениям, и они привели тебя к поражению. Если последний бой и Калт чему-то нас научили, так это тому, что нам всегда нужно адаптироваться и не быть закостенелыми в мышлении.
— Но ваше учение…
— Несовершенно, — оборвал его Жиллиман. — Никто, даже я, не в силах предвидеть абсолютно все вероятности. Мои слова не являются неким священным писанием, которому следует беспрекословно следовать. На поле боя всегда должно быть место для личной инициативы. Оба мы знаем, что единственная искра героизма может обернуть вспять исход всего сражения. Подобное знание и личный опыт можно получить лишь кровью, а за полевым командиром всегда должно быть последнее слово относительно того, какому методу следовать.
— Я припомню вам это, когда Проблемная Четвертая вновь окажется в бою.
Жиллиман хмыкнул.
— Обязательно, Рем. Знаю, некоторые считают меня бесчувственным, ожившим древним Талосом, который желает удушить своими инструкциями всяческое свободомыслие. Но нынешние времена не терпят никаких отклонений от заданного курса.
— Так был ли шанс победить в последнем бою?
— Возможно, но ответ тебе придется найти самостоятельно.
— А чем займетесь вы?
— Продолжу писать Кодекс Астартес, — ответил Жиллиман.
— Кодекс Астартес? — спросил Рем. — Вы так назвали книгу?
Примарх улыбнулся и кивнул.
— Да, и надеюсь, название звучит достаточно внушительно? Во времена войны и мира он окажется бесценным хранилищем знаний, но я не хочу, чтобы его рассматривали как замену самостоятельному мышлению и инициативе. Понимаешь?
— Думаю, да, — сказал Рем, и Жиллиман жестом подозвал его к обрыву.
— Для Империума настали темные времена, — произнес примарх, — и я опасаюсь того, что уготовано нам в будущем. Калт потерян для нас, как и Исстван. Кто знает, сколько еще миров сожжет мой обезумевший брат?
— Но у вас ведь есть план, как его победить? — взмолился Рем.
Жиллиман ничего не сказал, словно боялся того, что капитан подумает после такого ответа.
— Да, у меня есть план, и он опасен, слишком опасен, чтобы пока его разглашать, — наконец решился Жиллиман. — Но когда наступит время воплотить его в жизнь, я попрошу всех вас довериться мне, как никогда прежде. Вас нарекут предателями, трусами, неверными и слабовольными, но все это будет величайшей ложью. Я не вижу будущего для Империума, который мы знаем, и именно поэтому я проводил эти постановочные бои. Какими бы ни были условия войны, нам неизбежно придется сражаться с воинами, которых мы считаем братьями. Возможно, даже с теми, кто сейчас противостоит Магистру Войны.
— Не знаю, что это означает, но вы всегда можете рассчитывать на нас, — пообещал Рем.
— Знаю, что могу, — произнес Жиллиман.
— Мы победили всех, кого вы отправляли против нас, и у меня было время подумать над тем, почему мы проиграли Сынам Гора.
— Как быстро.
— Я быстро учусь.
— Правда. И какой вывод? — поинтересовался примарх.
— Бой не был честным.
— Почему же?
— Вы не сражались рядом с нами, — сказал Вентан.
— Думаешь, это имеет значение?
— Уверен, что да, — ответил капитан, вглядываясь в совершенные черты Жиллимана. — И вы также знаете это.
Жиллиман скромно пожал плечами, но Рем видел, что примарх согласен с ним.
Робаут Жиллиман посмотрел в небо, словно стараясь разглядеть далекую истину или сражение, которому лишь предстоит случиться. Наконец Жиллиман обернулся к Вентану, и от капитана 4-й роты не укрылся его затравленный взгляд, словно примарх держался за эту мысль перед лицом зияющей безнадежности.
— Тогда будем надеяться, что в бою с Магистром Войны придется встретиться мне.
Джеймс Сваллоу Доля Лжеца
+++ Радиопередача Минус Зеро Зеро [Солнечная Система] +++
Голос из динамика репродуктора над площадью, доведенный до автоматизма, не отличающийся от каждодневной тональности, повествовал о делах и мирских новостях. Плоские, почти бесчувственные слова звучали по улицам Города Сорок-Четыре, по бульварам и переулкам, над крышами универсальных магазинов и стоянками машин. Потрясенные люди под тенью Небесного Лифта стояли в тишине или блуждали беспорядочно по кругу, от парализовавшего их страха.
Запись закончилась и началась снова.
— Новости Империума, — начал жужжащий, щелкающий голос, сопровождаемый оркестровой музыкой зазвучавшей после вводной фразы. В этот день новости от центра достигли сельскохозяйственной колонии Виргер — Мос II. Часть новостей как и всегда повествовала людям Города Сорок-Четыре и другим колониям, расположенным в болотной местности, информацию о галактике вокруг них.
Сегодня вводная часть сменилась угрожающей нотой, предвещая что-то зловещее. Основная часть сообщения началась; где-то высоко над их головами, на верхнем уровне Небесного Лифта, располагался единственный астропат планеты. Единственная обязанность псайкера состояла в том, чтобы преобразовать новости в приемлемые формы и отправлять их вниз на телеграф.
— Это — сообщение с Терры, с пометкой важно. Оповестите всех граждан и узнайте эту мрачную новость. Сражение за Врата Вечности проиграно. Императорский дворец объят огнем на Терре. Это — наше большое горе, объявить о том, что ЛжеИмператор Человечества погиб от рук Гора Луперкаля, Магистра войны.
Некоторые из горожан начали плакать, другие, схватившись за головы, пытались отрицать услышанные слова. Один человек, не обладающий чувством юмора, рассмеялся, приняв сказанное за шутку. И были другие, которые наблюдали и ничего не говорили, только кивая, как будто всегда знали, что наступит этот день.
Под динамиком громкоговорителя тикали и щелкали вырезанные из дерева таблички, поворачивающиеся и собирающиеся в слова.
— Император присоединился к почётному списку рядом со своими сыновьями: Сангвинием, Дорном, Руссом и Ханом. Остатки его сил теперь предстанут перед судом. Капитуляция завершается. Конфликт внутри легионов исчерпан. Сражение за независимость завершено, Гор окончательно победил. Даже сейчас, корабли посылаются во все уголки, к дальним границам, чтобы укрепить его новое правление как Короля-Императора.
Настал момент тишины, как будто машинный спикер не мог полностью обработать слова, которые он проецировал.
— Знайте это. Война закончена. Гор занял трон.
Репродуктор замолк и паника начала утихать.
В прохладном льдохранилище пристальный взгляд Леона Киитера упал на перевернутые ладони его рук, и он увидел линию небольших белых полумесяцев, продавленных ногтями в собственной плоти. У него кружилась голова, и он чувствовал себя плохо. Молодой человек боялся поддаться страху, он мог бы споткнуться и упасть в обморок на растрескавшееся щебеночно-асфальтовое покрытие бульвара. Это был кошмар; было похоже на сон, не было никакого другого объяснения. Ничто иное не имело больше смысла.
Император мертв? Это было невозможно, невероятно. Птицы в небе заговорили бы на Высоком Готике, и сезоны сменятся прежде, чем такая вещь могла случиться! Леон отказался принять это. Он не мог принять это!
— Гор занял трон…, — он услышал слова, повторенные одной из рабочих с фермы Форрот. Она повторяла фразу, произнося ее громко, чтобы убедиться, что это была не только последовательность бессмысленных слов.
— Он появиться здесь? — спросил кто-то еще, и вопрос походил на искру к воспламенению. Внезапно в городском квартале все сразу заговорили, голоса множились в сердитом беспорядке. Леона будто ударили фрагменты разговоров, раздающиеся со всех сторон.
— …,Как давно это было захвачено?
— … уже на их пути…
— …, но нет ничего для них здесь!
— … он мог быть убит?
— … этот мир попадет под тень Воителя…