— Это не безопасно.- Леон произнес слова не подумав.
Механик стрельнул на него взглядом.
— Откуда ты знаешь?
— Парень прав! — продолжал Праель. — Трон и Кровь, разве вы не слышали радиопередачу, Силас? Война…
— Это нас не касается! — Кинкэйд ответил. — Мы находимся в самой заднице Империума, куда ни человек, ни примарх не потрудились бы обратить свой пристальный взор! Таким образом, эта жалкая паника бессмысленна. Лучше мы узнаем то, что случилось, от колониального губернатора непосредственно, да? — человек повернулся к Леону и подтолкнул его в спину к выходу. — Возвращайся-ка домой, сынок. И обратись к своему папочке. — Он поглядел на него и затем ушел. — И то же самое касается остальных!
Праель пробормотал что-то вздыхая, когда раскрасневшаяся женщина вышла вслед за механиком.
— Он всегда кружит вокруг этого города, как будто он сладко пахнет, — протрещала она. — Теперь приказы отдает технарь?
Леон знал, что она смотрела на него, ожидая что он согласится с ней. Ничего не сказав, Леон направился обратно, возвращаясь к рабочему общежитию.
Его отца не было, когда он вернулся. Леон быстро поднялся по лестнице на верхний этаж, проводя рукой по навсегда закрытой двери в комнату его матери, поскольку он воспринимал это как укоренившуюся привычку. Спустившись, он пошел в анфиладу — это было причудливое название для палат, казавшееся слишком громким для неопределенной новой комбинации балкона и спальни. Он постучал по задней двери рукой, громко крича.
— Эсквайр! — Леон колотил часто и настойчиво; других жителей в рабочем общежитии не было уже в течение некоторого времени. Они жили тут одни более месяца, в то время как водители из далеких областей оставались на своих ранчо, а не рискуя находиться под тенью Небесного Лифта. — Эсквайр Мендекс, вы там?
Он услышал движение за дверью, затем она заскользила, открываясь на смазанных бегунках.
— Молодой Леон, — сказал человек, рассеянно приглаживая перед своей туники. — Какая настойчивость.
— Телеграф… — Леон говорил так быстро, что спотыкался в словах и вынужден был набрать воздуха и начать снова. — Телеграф говорит, что Император мертв, а Гор взял Терру! Война закончена! — он мигнул. — Я не думаю, что это может быть правдой…
— Нет? — Мендеск отступил назад в квартиру, и Леон вошел за ним. — Или ты подразумеваешь, что ты желаешь, чтобы это было правдой?
Эсквайр был небольшим человеком, его кожа была бледная по сравнению с загорелыми уроженцами агро-мира, и у него были длинные пальцы, похожие на женские. Однако он держался со своего рода уверенностью, которой Леон продолжал пытаться подражать. У Мендеска была тихая уверенность, которая исходила от него; было необычным, как кто-то, кто на первый взгляд мог казаться непритязательным, при этом мог завладеть вниманием в случае необходимости.
Он налил в рюмку амасека из бутылки на столе и поглядел туда, где стоял Леон. Руки молодого человека продолжали двигаться безостановочно, сопровождая жестикуляцией каждое слово.
Леон повторил сообщение телеграфа еще раз лучше, все, что он запомнил, поток слов выливался из него. Эмоция окрасила каждый слог, и он чувствовал, что его щеки покраснели и стали теплыми, когда он закончил. Мендеск только слушал, делая маленькие глотки напитка из рюмки.
— Военные корабли Гора прибывают сюда,- продолжал Леон. — Они могут быть уже рядом!
— Нельзя ручаться, — выдал Мендеск. — Потоки Варпа странные и непредсказуемые. Течение времени там является несколько гибким.
Леон в разочаровании наморщил брови. Он ожидал от эсквайра какой угодно реакции, только не этой. Человек казался почти… смирившимся.
— …, разве вы не обеспокоены таким поворотом событий? Война приближается к нам! Империум превращается в лохмотья! Разве вы не боитесь того, что случится потом?
Мендекс поставил рюмку с амасеком и подошел к окну. Его пиктер и связка перьев-стилусов лежали там неопрятной грудой.
— Дело не в этом, Леон, — сказал он. — Любой нормальный человек обеспокоен будущим. Но я усвоил, что ты не можешь позволить себе управлять вопросами того, что может случиться. Прожить жизнь в тени невыполненной возможности, является ограничением внутренних взглядов.
Юноша не понимал значение слов человека, который говорил ему их.
Тень тревоги пересекла лицо Мендекса.
— Пылевые штормы, которые прибывают в течение этого сезона. Действительно ли ты боишься их?
— Не совсем так. Я подразумеваю, они могут быть опасными, но…
— Но ты понимаешь их. Ты знаешь, что не можешь изменить их. Таким образом, ты нашел убежище и позволяешь им проходить, а затем продолжаешь свою жизнь и двигаешься вперед, как будто их никогда не было. — Мендеск сделал жест, который охватил их обоих. — Мы — маленькие люди, мой друг. И подобные нам не смогут изменить курс войн, которые охватывают галактику. Мы можем только проживать наши жизни, и принять то, что судьба представляет нам.
— Но Император мертв! — Леон произнес слова, повышая голос. — Я не могу принять это!
Мендеск поднял голову.
— Ты не можешь изменить этот факт. Если это так, ты должен принять его. Какая есть альтернатива?
Леон отвернулся, качая головой и закрывая глаза.
— Нет. Никакой… — Он чувствовал головокружение снова и снова, и ткнулся в драп, отгораживающий перегородкой часть спальни от центральной части комнаты. На мгновение, он изучал спящую область Мендекса. Он увидел низкую, узкую кровать, рельс вешалок.
На кровати был маленький чемодан-контейнер, который эсквайр нес через плечо, когда появился, Леон помнил это — и он лежат открытый. Внутри лежала не одежда или пиктеры, там было многообразие оборудования, которое не было знакомо юноше. Оно не было металлическим и выглядело смазанным как внутренности двигателя вездехода; это производило впечатление того, что оно хрупкое, подобно лопастям из черного гласстика серебряной филигранной работы.
Но затем ход мыслей, формирующийся в уме Леона, был резко прерван резким лающим голосом его отца, отзывающегося эхом вверх на лестнице.
— Парень! Иди сюда!
Он услышал топот ботинок на лестнице.
— Ты должен идти, — сказал Мендекс покорно.
Амес Киитер был внизу, когда Леон вышел из комнаты. Он кратко поклонился постороннему человеку и затем впился взглядом в сына.
— Я же говорил тебе не приставать к эсквайру. Спускайся вниз. — он отвесил Леону затрещину в ухо и юноша, споткнувшись, помчался назад к цокольному этажу.
Отец догнал его и схватил за плечо.
— Куда ты ходил? — потребовал он ответа. — Я сказал тебе оставаться здесь, ждать меня, пока я не приду домой. Вместо этого я возвращаюсь, а ты ушел.
— Телеграф! — Леон вывернулся. — Ты слышал?
Лицо Амеса скривилось и он покачал головой.
— Эта новость взбудоражила тебя, не так ли? Я должен был это знать.
Леон едва мог поверить покорности своего отца о смысле этого сообщения. Сначала Мендекс, а теперь и он?
— Конечно взбудоражила! Война, отец! Война идет сюда!
— Не повышай голос на меня! — Амес отшатнулся назад. — Я слушал эту проклятую бобину. Я знаю, что там сказано! Но я не обмочил свои штаны по этому поводу! — Он выдохнул. — В такое время человек должен быть спокойным. Пойми значения этого дня, когда все вокруг неуправляемы, подобно круглым дуракам.
Леон почувствовал сжимающийся комок холода внутри себя.
— Папа, что случится с нами? — он ненавидел себя за этот вопрос, который заставил его походить на напуганного маленького мальчика.
— Ничего. Ничего, — твердил его отец. — Ты думаешь, что Воитель знает об этом куске дерьма, этой колонии? Ты думаешь, что он даже знает название этой звездной системы? — он нахмурился. — Ты думаешь, что Император это знал?
Непроизвольно Леон сжал ладони рук в кулаки. У него всегда вызывало гнев, когда старик говорил об Императоре таким тоном. Свободно. Непочтительно.
Он открыл свой рот, чтобы огрызнуться, но тонкий крик женщины остановил его. Они оба вышли через парадную дверь после крика, затем на улицу, и увидели людей, указывающих на юго-западный край неба и новый оттенок возникшего страха на их лицах. Леон вышел и повернул голову, чтобы увидеть это.