— Мы не все видим одинаково,- Леон вздохнул. — Он думает, что Империум игнорирует нас здесь, на периферии. Он говорит мне, что это — все далеко и недостижимо. Терра и все те вещи.
— Это так же верно, как и ложно,- сказал Мендекс, — но я думаю, что эсквайр Киитер не узнает об этом разговоре…- Он наклонился. — Ты считаешь, что он прав?
— Нет, — немедленно ответил Леон. Он начал медленно закипать внутри. — Он не видит то, что вижу я. Он слеп, слишком уперт в своих убеждениях. И он хочет, чтобы я следовал по его стопам. Я попытался заставить его видеть вещи как я, но он не хочет и слышать этого. Он думает, что…- молодой человек сделал паузу. — Думаю, он полагает, что я отворачиваюсь от него.
— Предатель вашей семьи. — Речь Мендекса звучала непринужденно. — Это странно, не так ли? Как отцы и сыновья могут быть настолько близкими, но в то же самое время такими далекими друг от друга?- Он сделал паузу и отвел взгляд. — Ты предполагаешь, что Гор Луперкаль разделил меру того, что ты чувствуешь теперь, Леон?
— Что?- Вопрос прибыл из ниоткуда, и из-за него Леон чувствовал себя смущенно. — Нет! Я подразумеваю… — Он остановился и покачал головой. -Император и примархи не походят на нас.
Идея казалась смехотворной.
— Нет?- Мендекс возвратился к рисованию эскизов, пером нанося на экран маленькие штрихи. — Даже те, кто превосходит человечество, должны произойти от него. Узы семьи, братства и отцовства… Они все еще существуют в них. Они не могут избежать таких истин. — Летописец оглянулся на него. — Точно так же как ты, Леон. Это то, перед чем должны оказаться все мужчины. Вопрос: я могу бросить вызов своему отцу?
— Вызов Воителя стоил жизни миллионов, — выпалил Леон.
Мендекс отвел взгляд снова.
— У каждого выбора есть своя цена.
+++ Радиопередача Плюс Двадцать два Часа [Солнечная Система] +++
Леон, напряженно слушая, присел на подоконник, свет в его комнате был потушен. Из нижележащего городка доносились звуки бьющегося стекла и треск орудийного огня. Он похолодел изнутри, наблюдая клубы черного дыма, поднимающиеся в вечернее небо. Слабый отблеск огней был виден на улицах и аллеях; он предположил, что универсальный магазин горел, но он не мог понять, почему кто-то захотел бросить в него факел.
Прошло несколько часов с тех пор, как его отец уехал, приказав, чтобы он ни в коем случае не оставлял общежитие. Амес не знал, что его сын видел, как он достал револьвер, который скрывал в подвале, и спрятал его за пояс прежде, чем вышел. Леон попытался понять, что это могло бы значить. Почему его отец нуждался в оружии, если он не знал, что опасность дошла до Города Сорок — Четыре? Или была ли другая причина? Другой вид угрозы?
Руки Леона сжались при осмотре комнаты, слабые легкие тени легли на его картины. Он хотел сделать что-нибудь, но не знал, что именно нужно сделать. Ни одна из его книг или его рисунков не могла дать ему ответ.
Тогда он услышал, как скрипнула дверь внизу. Леон мигнул и всмотрелся в окно; что-то казалось неправильным. Его отец вернулся?
Вместо этого он увидел движущуюся фигуру с места, куда не попадал свет из городка, бегущую от дома. Фигура делала все возможное для пребывания в тени, стараясь не выходить на свет.
Это мог быть только Мендекс; но человек двигался способом, который Леон никогда не видел прежде, почти как будто весь язык его тела прошел тонкое изменение. Подверженный внезапному порыву, юноша поднялся на ноги и последовал за ним.
Курс летописца проходил по окраинам городка, и проживший всю жизнь в пределах его границ Леон скоро понял, куда Мендекс направляется. Улочки и переулки, которыми двигался человек, были частью карты мира юноши, местами, где он бегал ребенком, играя в Большой Крестовый поход с друзьями.
Мендекс достиг основания Небесного Лифта, его путь избегал всех мест, где собрались жители Города Сорок — Четыре. Держась на расстоянии, Леон попытался не позволить окружающему вокруг него отвлекать от преследования; но было нелегко отбросить отблески огня и крики.
На углу Адъюнкта несколько мужчин было повешено на фонарных столбах, они колебались на ветру, шнуры, стягивающие их шеи, скрипели на ветру. Леон узнал лица из таверны, теперь раздувшиеся и бледные. Вверху бульвара было видно, как люди строили баррикады, хотя было слишком далеко, чтобы убедиться в этом. Несколько раз он видел небольшие группы людей, вооруженных всем, что хотя бы отдаленно напоминало оружие, некоторые крались по улицам, другие скрывались и ждали, как будто выжидая и заманивая в засаду. В некоторых зданиях были выбиты окна; он видел одно с именем Воителя, намазанным на парадной двери. Он не мог сказать, было ли это как предупреждение или как знак ненависти. На западной стороне телеграфный столб был срезан цепными пилами, валявшийся там, где он упал с хаотично порванными проводами на вершине.
Леон потерял из виду Мендекса, поскольку летописец приблизился к блоку обслуживания в основании космического лифта. Он был отвлечен сердитыми криками между двумя мужчинами, которые закончились резким треском ружейного огня. Один из голосов был знаком ему: Кал Муудус, сосед через нескольких дверей вниз по переулку. Он вопил что-то об Императоре, но его слова были бессвязны.
Приступ настоящего страха нахлынул на Леона, и это вызвало в нем желание остаться там, где он был в тени, и не бежать впопыхах назад к общежитию.
Он напрягся, стараясь собраться, чтобы найти хоть маленькую толику храбрости в себе. Мир Леона разрушался вокруг него в течение одного дня, и сейчас он начал задумываться, в глубине души сомневаясь, мог ли эсквайр Мендекс иметь некоторое отношение к этому. Напряженные отношения и невысказанные разногласия между поселенцами Города Сорок — Четыре были и прежде, чем Мендекс прибыл; но только после того, как он приехал, они вылезли на поверхность. Только после того, как летописец поселился у них, тьма Великой войны, казалось, дотянулась своими чернильными пальцами до колонии.
Леон собрался и пробежал расстояние до блокпоста обслуживания. Дверь была заперта, но над ней была узкая шахта вентиляции, в которую достаточно тощий юноша мог пролезть.
Он ожидал быть оглушенным тревожными сигналами, но Леон упал на пол, сопровождаемый только грохотом ботинок об палубу. Он вжался в укрытие позади грузовой буровой установки, но звук его прибытия был потерян в устойчивом фоновом шуме внутренних работ Небесного Лифта.
Даже с проблемами в Городе Сорок — Четыре, механизированный лифт продолжал работать независимо, игнорируя человеческую драму вне его, он непрерывно переправлял поезда грузовых капсул к орбитальной станции передачи. Часть Леона была ослеплена собственной смелостью при проникновении через блокпост, и выполнении этого с таким небольшим усилием — но затем он вспомнил, что всех в поселении обучали, предупреждая никогда не входить во внутренние помещения. Просто машины внутри скорее всего убьют их случайно, но сделать так было нарушением колониального договора. Признанные виновными в этом были повторно классифицированы как нарушители договора и высылались в ледяные полярные зоны, чтобы отбыть там несколько десятилетий в наказании. Страх перед таким наказанием держал это место неприкосновенным.
Теперь, когда он был внутри, Леон был очарован тем, что увидел, движение орудий механикум, рельсы и составы поездов. Если муравей мог бы заползти в рабочий двигатель ровера, он возможно, испытал бы те же самые зрительные образы и звуки.
Движение обратило его взгляд к линии шести пустых капсул, их боковые панели заскрипели, открываясь одновременно. В начале линии Мендекс наклонился над пультом управления, работая над кнопками и выключателями ловкими, своеобразными движениями. Сразу же сирена издала низкий крик, и поезд начал перемещаться вперед, люки медленно опускались, запечатывая отсеки. Мендекс схватил свои сумки и бросил их в самый близкий отсек, прежде чем шагнуть туда самому.
Леон выскочил из тени, когда поезд тронулся, промежутки, оставленные дверями люка, становились все меньше с каждой секундой. Он знал, куда контейнеры двигаются, куда Мендекс должен был идти, к станции за пределы мира.