— Уж поверь, Кор, не потому, что твое нетерпение передалось мне.
Алайош хмыкнул. Корсвейн широко улыбнулся.
— Идите со мной, — пригласил Лев ровным тоном, и три воина подошли к гололитическому столу в центре командного зала. По приказу Льва облаченный в мантию сервитор включил проекторы, и возникшее изображение, мерцая, отбросило на стоявших рядом блики призрачного зеленого света. Сводная карта, появившаяся в воздухе перед ними, показывала солнца субсектора Эгида и их планетные системы. Геральдор и Трамас светились ярче остальных: в обеих системах выделялось беспорядочное скопление рун, обозначавших Адептус Механикус.
Ничего нового Корсвейн не увидел. Длинная дуга пульсировавших красным миров представляла системы, поднявшие открытое восстание: эти планеты отринули Империум и встали под знамена Хоруса Луперкаля и Ордо Механикус Старого Марса. Целые солнечные системы пошли против воли Императора; но не меньше планет сохранили верность и сейчас молили Империум о помощи, надеясь на подкрепление с Терры.
— Партак пал чуть раньше этим вечером, — Лев указал на одну из планетных систем, окруженную марсианскими глифами. — Четыре часа назад наместник-фабрикатор Гулгорада объявил о победе. — Веселье, охватившее примарха, было заметно только тем, кто хорошо его знал. — Его радость поубавилась, когда я сказал, что в своем стремлении взять Партак любой ценой он оставил без защиты Йаэлис. Менее часа назад Йаэлис был захвачен мятежниками.
— Он не рассчитал свои силы, — Корсвейн, некоторое время понаблюдав за мигающими глифами, посмотрел на сеньора. — Снова.
Прежде чем Лев успел ответить, заговорил Алайош:
— Он принес извинения за то, что не прислушался к вашему совету, когда вы говорили, что все так и будет?
— Нет, конечно же. — Лев склонился над столом, опираясь кулаками на гладкую поверхность. — И вы здесь не из-за этого, так что не тратьте время на праведное негодование, даже если для него есть повод.
— Установлена связь с Империумом? — В голосе Алайоша слышалась надежда.
— Нет. — Глубоко задумавшись, Лев провел рукой в латной перчатке по мерцающему гололитическому изображению. — Нет, наши астропаты все еще немы из-за возмущений в варпе. Насколько помню, последний запротоколированный сеанс связи состоялся четыре месяца и шестнадцать дней назад. — Пристальный взгляд холодных зеленых глаз примарха был устремлен на гололитическую картинку. — Два года космических схваток, два года планетарных осад, два года глобальных вторжений и столь же глобальных отступлений, бои на орбите и операции по спасению экипажа… И теперь у нас появился шанс разом покончить со всем этим.
Корсвейн прищурился. Раньше он никогда не слышал, чтобы примарх говорил о шансах и вероятностях: его высказывания всегда были продиктованы практическими соображениями, всегда основывались на работе аналитического ума. Каждый приказ был логически обоснован и отдавался, лишь когда были взвешены все факторы.
— Керз, — предположил Корсвейн. — Сеньор, мы засекли местоположение Керза?
Лев покачал головой.
— Наоборот, — он вновь указал на гололит, — мой ядоточивый брат обнаружил нас.
Со слышимым щелчком проектор переключился, и одно изображение, замерцав, сменилось другим.
— «Серафическое бдение», один из наших сторожевых кораблей, получил это сообщение с маяка для дальней космической связи, который оставили на пути его патрулирования.
Корсвейн прочитал искаженные изображением слова, проговаривая каждое про себя, и по коже побежали мурашки.
— Не понимаю, — признался он. — Одна из Лютеровых поправок к «Изречениям». Не самая известная, кстати. Зачем оставлять ее в качестве послания?
Когда Лев заговорил вполголоса, соглашаясь с Корсвейном, казалось, что это рычит хищник:
— Чтобы мы клюнули на эту приманку. Он насмехается над нами, используя слова, которые, как он считает, нам подходят. Помимо сообщения, маяк передавал еще и координаты. Кажется, мой возлюбленный братец наконец хочет встретиться.
— Это наверняка ловушка, — сказал Алайош.
— Конечно, — с легкостью согласился Лев. — Но в этот раз мы все же полезем в пасть зверя. Мы не можем вечно вести эту бессмысленную войну, на которую уже ушло несколько лет. Этот крестовый поход закончится, только когда мы с братом встретимся лицом к лицу.
— Тогда давайте продолжим охоту, — предложил Алайош. — Будем перехватывать их флотилии…
— Так же часто, как они перехватывают наши. — Лев говорил сквозь зубы; плечи под броней поднимались в такт тяжелому дыханию. — Я гонялся за ним двадцать шесть месяцев. Двадцать шесть месяцев он ускользал от меня, сжигая целые планеты раньше, чем мы успевали прибыть, перекрывая пути снабжения, уничтожая аванпосты Механикус. Он обходит все наши засады, выворачивается, остается невидимым. На каждую нашу победу Керз мстит поражением. Это не охота, Алайош. Пока живы примархи обоих легионов, эта война никогда не закончится, а погибнуть один из нас может только от руки другого.
— Но, сеньор…
— Молчи, девятый капитан. — Голос Льва оставался негромким и ровным, но в глазах лихорадочным блеском зажегся холодный гнев. — Мы — один из последних легионов, кто сохранил полную численность и при этом остался верен Империуму. Но сейчас мы в одиночку пытаемся удержать целое царство, а внимание остальных сосредоточено на Терре. Как вы думаете, неужели я не хочу вместе с Дорном защищать дворец моего отца? Вы и вправду считаете, что я хочу и дальше торчать здесь, в пустоте космоса, пытаясь собрать вместе эту развалившуюся империю? Мы не можем добраться до Терры. Мы пытались. Не получилось. Предательские течения варпа не позволяют нам принять участие в той войне. Но тьма накрывает и другие части галактики, и, возможно, мы единственный легион, который еще несет свет Императора этим далеким звездам.
Лев снова выпрямился; в глазах его все еще читалась с трудом сдерживаемая ярость.
— В этом наш долг, Алайош из Девятого ордена, и наш легион всегда исполнял свой долг. Мы должны выиграть эту войну. Целый субсектор истекает кровью, миры-кузницы тратят интеллектуальные и материальные ресурсы, только чтобы выжить, — а ведь они могли бы поддержать имперские силы. То же происходит на рыцарских мирах, и на мирах жатвы, и на мирах воинств, и на рудных мирах. Чем быстрее мы закончим этот крестовый поход, тем скорее эти ресурсы пойдут на укрепление других секторов Империума — и тем скорее мы сможем отправиться на встречу с Жиллиманом, — тут Лев вздохнул, — где бы он ни был.
Корсвейн слушал, не перебивая, а когда прозвучали, обнадеживая, последние слова, прокашлялся, собираясь заговорить.
— Я понимаю, сеньор, почему вы собираетесь ответить на вызов, брошенный примархом Керзом. Но зачем вы позвали нас?
Лев медленно выдохнул и указал на планету, находившуюся на периферии гололитической карты Восточной Окраины.
— Координаты ведут к этой системе. Я не могу рисковать и выводить из боевых действий весь флот легиона, только чтобы решить семейные неурядицы. — На этот раз его улыбка не имела ничего общего с легкой и искренней усмешкой, обычной для Льва: это был оскал тигра, показывающего клыки. — Я возьму с собой только одну роту и несколько военных кораблей, которые будет сопровождать небольшой флот поддержки. Этого хватит, чтобы защититься и уйти в случае предательства, и ничто не будет угрожать нашим позициям в этом бессмысленном и бесконечном противостоянии, если окажется, что мы идем по ложному следу.
Алайош с готовностью отсалютовал примарху:
— Сеньор, Девятый орден почтет за честь, если вы возьмете нас в качестве личной гвардии.
— Это будет честью для меня, — подчеркнул, одобрительно кивая, Лев. — Кор, братишка, ты выглядишь задумчивым.
— А как называется эта планета?
Лев сверился с данными на экране, установленном с его стороны стола.
— Тсагуальса. Судя по описаниям, это бесплодный мир, непригодный для колонизации. Свидетельств заселения во время Старой ночи не обнаружено.
— Итак, кровный враг назначил нам встречу на поверхности безжизненной глыбы на самом краю галактики, — Корсвейн покосился на Алайоша. — Если там собрался весь флот Повелителей Ночи, у тебя будет шанс во второй раз скрестить клинки с Севатаром.