Объяснение этого особой воинственностью ислама, в сама учении которого заключен призыв к священной войне за веру, джихаду, не могло удовлетворить хотя бы потому, что никогда больше арабы-мусульмане не предпринимали ничего подобного. В начале нашего века Л. Каэтани под влиянием теории И. Гвиди о периодическом выселении семитских народов из Аравии, вследствие ухудшения там климатических условий попытался интерпретировать арабские завоевания как очередную волну миграции, вызванную той же причиной [+1]. Но он так и не смог объяснить, почему после VII в. Аравия не дала больше ни одной волны выселения: прекратилось ли высыхание Аравии или не случались периоды резкого ухудшения — осталось неясным. Лишь через полвека К. Буцер высказал мысль, что на 591 — 640 гг. пришелся период резкого усиления засушливости, создавший критическое демографическое положение в Аравии, разрядившееся в арабских завоеваниях [+2].
Действительно, существуют циклические климатические колебания со сменой холодных и жарких, влажных и засушливых периодов, но никаких убедительных доказательств того, что на указанный К. Буцером период приходится череда особо засушливых лет, найти не удается, так как письменные источники очень скупо информируют о метеорологических явлениях. Более систематические сведения об этом арабских историков IX–XV вв. фиксируют циклическое чередование засушливых лет, отмеченных неурожаями, голодом и эпидемиями, зависящее от больших и малых периодов изменения солнечной активности [+3], но ни один из засушливых периодов не вызвал движения кочевников из Аравии (локальные перемещения не в счет).
Вариантом климатического детерминизма является и широко распространенное ныне представление о том, что арабов толкнули на завоевания тяжелые условия существования, относительное перенаселение Аравии, пастбища которой стали недостаточными для прокормления возросшего кочевого населения. Существование на грани голодной смерти в Аравии и перспектива сытой жизни и богатой добычи в завоеванных странах, по мнению многих, — главная движущая сила арабских завоеваний, ислам же только способствовал созданию государственного организма, обеспечившего реализацию этого мощного материального стимула в форме завоеваний [+4].
Конечно, материальный стимул, жажда обогащения (отнюдь, не чуждая и тем ревностным мусульманам, которые были готовы без колебаний отдать свою жизнь во славу ислама), играл огромную роль в привлечении больших масс добровольцев для участия в завоевательных походах, но этот стимул не был специфическим, присущим только арабо-мусульманской армии, он существовал и до ислама и не только в Аравии с незапамятных времен, перестав играть роль только в новое время.
Единственным фактором, которого не было в Аравии прежде, и который мог нарушить стабильность в регионе, оказывается все-таки ислам. Однако роль его определялась не какой-то особой агрессивностью этой религии, объявившей войну с инаковерующими священной обязанностью ее последователей и тем самым обусловившей завоевательную политику. У нас еще будут поводы сказать подробнее и о месте джихада в учении ислама, и о реализации соответствующих идей на практике, сейчас достаточно упомянуть, что ислам, как любая религия и любое идеологическое учение, неоднозначен и сильно менялся с течением времени. В эпоху, когда начинались арабские завоевания, идеология ислама находилась в стадии формирования и учение о войне за веру было не только двигателем завоеваний, но и их продуктом, рожденным в атмосфере головокружительных успехов.
Роль ислама как движущей силы завоеваний была, прежде всего, организаторской: на его основе возникло всеаравийское государство, объединенные силы которого могли рискнуть начать войну с непобедимыми прежде противниками. Однако он, не только объединил разрозненные силы аравитян, но и подчинил их религиозной дисциплине и наделил убежденностью в правоте их дела и непобедимости, что создало превосходство над хорошо вооруженными и обученными армиями Византии и Ирана.
И все же, признавая ислам важнейшей причиной арабских завоеваний, можем ли мы считать, что они были предопределены уже самим фактом его возникновения? На это приходится ответить: и да, и нет. Без ислама не было бы завоеваний — в этом нет сомнений; но само его появление не предопределяло их неизбежность. Если встать на позицию строгого детерминизма, то пришлось бы признать, что рождение ислама предопределено рождением Мухаммада, а оно — рождением его отца и материи; так, следуя по цепочке причинно-следственных связей можно дойти до убеждения, что арабские завоевания были предопределены чуть ли не с появления вида хомо сапиенс. Крайность такого взгляда прекрасно продемонстрирована в фантастическом рассказе Р. Бредбери "И грянул гром": путешественник в далекое прошлое раздавил бабочку, и в нашем времени дальним последствием этого стало избрание другого президента и изменение английской орфографии.