Хотя богатство викингов в основном состояло из серебра, золотом они тоже не брезговали, и в разных частях Скандинавии было найдено более 400 золотых предметов этого периода[163]. Одно из самых интересных открытий, представленное на илл. IX, сделали в 1834 г. в Хоне, примерно в 35 милях к юго-западу от Осло[164]. В этом кладе было двадцать монет, причем все они были переделаны в украшения; судя по дате на самой новой из монет, закопали их 852 г., но, скорее всего, немногим позже, ибо ни этот экземпляр, ни следующий по старшинству — динар, отчеканенный в 234 г. по хиджре (между августом 848 и июлем 849 г.) — не находились в длительном употреблении. Клад замечателен не только своей древностью (большинство золотых находок, по-видимому, относится к концу эпохи викингов), но и тем, что по своей величине он намного превосходит прочие. В нем было 5,5 фунта (2,5 кг) золота, а следующий за ним по объему датский клад из Вестер Ведстеда недалеко от Рибе весил лишь одну треть от этого веса (749 г)[165]. Клад из Хона показывает, что в начале эпохи викингов по крайней мере некоторое количество золота попадало в Скандинавию из Западной Европы; самая поразительная вещь, фибула-трилистник, была изготовлена в каролингской ремесленной мастерской, таково же происхождение и некоторых золотых монет. На мысль о ввозе золота с Запада наводит заметное франкское влияние, отпечаток которого несут на себе древние золотые изделия, найденные на Готланде. Однако Запад не был единственным источником этого металла. Какая-то его часть должна была происходить из кладов, закопанных веком раньше, в период золотого века Балтики. Даже в наше время на двух балтийских островах, Готланде и Эланде, было найдено более 500 золотых монет, зарытых в V–VI веках, и, скорее всего, подобные находки совершались и во времена викингов[166]. Кроме того, весьма вероятно, что часть золота попадала в Скандинавию теми же путями, что и мусульманское серебро. В кладе из Хона было девять золотых динаров, которые вполне могли быть ввезены через Русь. Некоторые ученые отрицают, что их путь с Востока был столь прямым, заявляя, что вместе с другими монетами они попали в Хоне с Запада. Единственным основанием для этого, видимо, служит то, что куфические и византийские золотые монеты встречаются по преимуществу в Норвегии, а не в Швеции и Дании. Норвежский нумизмат Ханс Холст утверждает, что «военные экспедиции или мирные торговые путешествия на Восток должны были оставить в шведских и датских кладах не менее заметные следы византийского и куфического золота»[167]. С его точки зрения, скопление подобных монет в Норвегии доказывает, что они попали в Скандинавию с Запада. Этот довод выглядел бы более приемлемым, если бы на востоке Скандинавии золото всех видов встречалось реже, чем на западе, — но это не так. Пусть Готланд может похвастаться лишь тремя золотыми монетами, но зато на нем найдено более 130 разнообразных золотых предметов.
Илл. IX. Золотой клад из Хона, приход Эйкер, Бускеруд, в настоящее время находится в Universitetets Oldsaksamling в Осло. Клад весил 5,5 фунта (2,549 кг). Диаметр самого большого кольца составляет 10 дюймов (26 см), а вес — 2,5 фунта (1,106 кг). Бусины изготовлены из зеленого, синего, белого и желтого стекла. (Askal Liestol и Universitetets Oldsaksamling, Осло)
Материковая Швеция дала около 100 золотых изделий, а Норвегия и Дания примерно по 70 каждая. Фактически получается, что в эпоху викингов золото распределялось во многом так же, как и серебро, причем самым богатым снова оказывается Готланд[168]. Норвегия относительно богаче золотом, чем серебром, но это в значительной мере связано с кладом из Хона. Таким образом, остается объяснить, почему золотые монеты находят в Норвегии, а не в других местах Скандинавии, в то время как изделия из того же металла, по-видимому, распределяются более равномерно. Относительное изобилие золотых монет в Норвегии (из сорока, найденных в Скандинавии, на долю Норвегии приходится тридцать три) кажется не таким удивительным, если осознать, что тридцать из них принадлежат всего к двум кладам, в Хона и Стремшауге[169]. Их редкость на севере объясняется не тем, что ввоз из Западной Европы предназначался одной Норвегии, а тем, что повсеместный дефицит золота делал его слишком ценным для того, чтобы, подобно серебру, использовать его при купле-продаже. Как правило, любые золотые монеты, достигавшие Скандинавии, либо закапывали там, либо превращали в украшения, или плющили в листы, предназначенные для золочения других предметов, или вытягивали в тонкие нити, служившие для вышивки по ткани и коже. К ним можно было приладить петли, чтобы носить их в качестве украшений, как это сделали в Хона; точно так же поступали и с серебряными монетами, но, должно быть, искушение переработать золото было просто неодолимым. Таким образом, редкость золотых монет, откуда бы они ни привозились, неудивительна, и по распределению монет едва ли можно много узнать об их происхождении, особенно если учесть, что 75 процентов имеющихся монет найдены всего в двух кладах.
163
См. обзор золотых находок эпохи викингов в Скандинавии в кн.: Holger Arbman, «Guldsmide», KHL, V, col. 566–570.
164
Sigurd Grieg, Vikingetidens skattefund (Universitetets oldsaksamking skrifter, II, Oslo, 1929), pp. 182–198. О монетах см.: Hans Hoist, «On the coins of the Hon-find», Minor Publications of the Norwegian Numismatic Society, no. 4 (1931); id., «Nye bidrag til belysning av Honfunnets mynter», NNA, 1951, pp. 17–27.
167
Hans Hoist, Minor Publications of the Norwegian Numismatic Society, no. 4 (1931), p. 17.
169
Hans Hoist, «Roman and Byzantine Gold and Silver Coins found in Norway», Symbolae Osloenses, XIV (1935), pp. 115–118; id., «Utenog innenlandske mynter I norske funn, nedlagt for 5r 1100», NNA, 1943, pp. 56-112.