Разумеется, может быть и так, что какая-то часть скандинавского серебра представляла собой добычу, захваченную у мусульман или у славян, торговавших с мусульманами, но факты опровергают предположение о том, что это был главный способ его приобретения. Мусульманские хроники действительно сообщают о нескольких набегах русов, но они не выглядят особенно удачными или частыми, к тому же, по крайней мере, некоторые из этих вылазок были совершены киевлянами, а не скандинавами[405]. Идентичность скандинавских и русских кладов IX века можно воспринимать как доказательство того, что часть скандинавского серебра была собрана не в Булгарии, а на Руси. Но самые новые монеты в кладах из этих двух регионов, как правило, отличаются по своему происхождению, по крайней мере, в третьей четверти IX века, и это означает, что скандинавское серебро поступало напрямую из Булгарии, а не из тех монет, которые в то время вращались на Руси[406]. В X веке подобных отличий не наблюдается, и нельзя исключить, что какую-то часть серебра дали Скандинавии набеги на Русь; однако ничто в русской исторической традиции этого не подтверждает, к тому же отсутствует достаточная концентрация кладов, подобная той, какую можно видеть в X веке на острове Готланд, которая указывала бы на серьезный всплеск насилия и грабежа, тем самым давая объяснение серебряному изобилию в Скандинавии. Куфическое серебро Скандинавии было приобретено по большей части, если не исключительно, путем торговли. Продаваемые товары, возможно, добывались с помощью насилия, а распределение поступающего в Балтийский регион серебра, по крайней мере какой-то его части, шло при участи пиратов, но тем не менее имела место и коммерция. И на севере, и на Руси скандинавы, несомненно, проявляли себя как предприимчивые торговцы.
Найденные в Скандинавии предметы IX века доказывают существование материальных контактов между Скандинавией и Западом, а сведения, приводимые в «Житии Ансгария», позволяют предположить, что отчасти это общение могло осуществляться путем торговли. Предметы из Бирки и других мест Восточной Скандинавии говорят о том, что по своему значению эти западные контакты сильно уступали восточным, и находки, сделанные в Бирке, не противоречат допущению, что в начале IX века отношения с Западом были для нее важнее, чем впоследствии. То, что были найдены две английские монеты середины IX века и франкское серебро первой половины того же столетия, конечно же, не является доказательством того, что они попали в Бирку до 860 г. Но вероятность того, что в самом начале века в Бирке производились монеты франкского образца[407], говорит в пользу утверждения Римберта о наличии этих связей с Западом, а отсутствие франкских монет в период после правления Карла Лысого (840–875) согласуется с его рассказом о том, что в середине века пираты чрезвычайно затрудняли сообщение между Биркой и Западом.