Очевидная связь «проблемы викингов» с «варяжским вопросом», начальным, а потому ключевым вопросом русской истории, отнюдь не стимулировала углубленной разработки российскими историками достаточно труднодоступного скандинавского материала. В специальных работах по истории Швеции и других скандинавских стран (Ковалевский 1977; История Швеции 1974; История Норвегии 1980) «доисторическая» эпоха викингов рассматривалась кратко и компилятивно, в основном с точки зрения отнесения ее к той или иной «общественно-экономической формации», первобытнообщинному строю или феодализму. Плохо вписываясь в характеристики той и другой стадии обязательной для «марксистско-ленинской исторической науки» схемы общественного развития, она как бы «выносилась за скобки» магистрального исторического процесса.
Опыт самостоятельного обращения к скандинавскому материалу опирался на сохранявшуюся в Ленинграде со времен послесталинской «оттепели» традицию «петербургской научной школы» исторической науки (Аль 2001), прежде всего — российской скандинавистики, и во многом — петербургской школы российской археологии. Именно эта традиция в середине 1960-х позволила подойти к объективному изучению «норманской проблемы» и русско-скандинавских связей в начальные века истории Восточной и Северной Европы (Шаскольский 1965; Исторические связи 1970). Переход в русле этих исследований к материалу собственно Скандинавии был закономерным, хотя нелегким и трудоемким (Лебедев 1970, 1972, 1977, 1979, 1985).
Два десятилетия, прошедшие со времени подготовки и появления этой первой отечественной научно-исследовательской монографии по «викинговедению», были исключительно насыщенными и плодотворными для развития рассматриваемой проблематики как в России, так и в Скандинавии, и в целом — в Европе и мире. Если в 1962 г. воображение массовой публики потрясли голливудские «Викинги», впервые вынесшие на киноэкран экзотические и притягательные образы северных воителей забытой эпохи, то сорок лет спустя эти образы стали «своего рода торговой маркой Скандинавии» (Роэсдаль 2001: 4). И эта массовая популярность эпохи, отделенной от нашего времени тысячелетием, опирается отнюдь не только на художественное воображение творцов масс-медиа и активность туристических агентств.
Завершившие трагический и беспрецедентный по масштабам своего исторического опыта XX век, 1980–90-е годы «подведения итогов» и мучительных порою размышлений мировой науки о «конце истории», в советской и постсоветской России, в странах Балтии, Польше, Германии, Финляндии и собственно в Скандинавских странах стали временем подлинного научного прорыва, обобщения результатов многолетних штудий и осуществления масштабных исследовательских проектов, освоения огромных объемов исторического и археологического материала и все более массовых экспериментов по его реконструкции, опытному изучению в условиях «оживающей истории», активного вовлечения в контекст актуальной культуры.
В начале 1960-х — середине 1980-х годов «памятники викингов» в Скандинавии пребывали в почетном, но малоподвижном полузабвении. Остров Бьоркё с заповедными полями на «Черной Земле» и курганами Бирки посещали туристы, но главный исследователь и публикатор полученных в XIX в. материалов этого центрального памятника шведской эпохи викингов, Хольгер Арбман (1904–1968), до конца дней так и не добился права на осуществление собственных, новых раскопок. Шведские «рокеры» еще в 1990 году гонялись на мотоциклах по величественным курганам Старой Уппсалы. Цикл исследований «вика на Шлей» Хайтабу, на границе Дании и Германии в Шлезвиге, прерывавшийся в годы Второй мировой войны, был успешно завершен, но предстояли десятилетия кропотливой обработки находок, и только затем — музеефикация древнего городища и создание первого германского «Музея викингов». Знаменитые королевские курганы и «корабли викингов» Гокстада и Усеберга в прославленном на весь мир музее Осло давно уже были национальной гордостью Норвегии, но в Дании 1970-х, на основе первых «подводных раскопок» закладывались первые организационные устои нового, собственного «Музея кораблей викингов» в Роскильде, а в Швеции лишь в 1987 году был выполнен первый опыт «новодела» (реплики) мореходной «ладьи викингов» (Crumlin-Pedersen 1988: 544). В те же годы первые «ладьи» с добровольцами Русского Географического общества вышли в археолого-навигационные плавания на «Пути из Варяг в Греки» по рекам Восточной Европы, России, Белоруссии и Украины от Балтики до Черного моря (Лебедев, Жвиташвили 1999).