Первое в истории известие о народе «рос», правитель которых, титулуемый «хакан», направил своих послов в цивилизованную, христианскую Европу к византийскому, а затем и каролингскому императору в 838–839 гг., сравнивают прежде всего с летописным преданием о призвании варягов древнерусской «Повести временных лет», где на 23 года позже «бертинского посольства», под 862 г., сообщается о появлении Рюрика – основателя великокняжеской династии Киевской Руси. Г.-З. Байер в полной мере оценивал это обстоятельство, констатируя, что «задолго до Рюрика народ русский» (gentem Rossicam) имел правителя, титул которого (хакан), привлекая греческие и арабские источники, можно расценивать как равнозначный титулам «император, автократор (самодержец)» (Bayer, 1735: 281).
Рис. 6. Корабли викингов, покидающие побережье Скандинавии (по Б. Альмгрену).
Во главе дружин викингов, представляющих собой довольно крупные объединения в 100–150 кораблей (до 6–10 тыс. воинов), стоят хорошо известные современникам вожди.
Слева: реконструкция ладьи викингов, 1981 г.
Рассматривая известие «Бертинских анналов» и основываясь на шведском происхождении quosdam, qui se… Rhos vocari, H. М. Карамзин полагал, что инициатор «посольства росов» 839 г. «был, конечно, одним из владетелей Швеции, разделенной тогда на маленькие области, и сведав о славе императора греческого, вздумал отправить к нему послов» (Карамзин, 2002: 26). Действительно, послами «хакана русов» выступали норманны – шведы (eos gentis esse Sueonum), к тому времени хорошо известные франкам. При дворе Людовика «единственным в своем роде экспертом по северным делам» мог выступить архиепископ Гамбургский Ансгар, об этом путешествии шведов в Грецию позднее вспоминает историк Гамбургско-Бременской архиепископии Адам Бременский (Станг, 2000: 54–55).
Подозрения Людовика о разведывательной миссии «свеонов», в обстановке нараставшей экспансии северных викингов, были небезосновательны. Как конкретно сложилась их дальнейшая судьба, остается неясным. Норвежский востоковед Хокун Станг обнаруживает следы «византийского посольства» норманнов в мусульманской Испании, где они искали военной помощи против общего врага испанских мусульман и византийцев – мусульман Багдадского халифата (сообщение ал-Маккари). Возможно, ответная миссия испанского посла Яхьи ал-Газала в 839 или 840 г. в Византию была следстием этого посольства; позднее он посетил также «королеву страны ал-Маджус» по имени Нуд (возможно, королеву викингов Ауд в Дублине); ал-Маджус, что означало в то время и рабов, и «огнепоклонников», уже не раз вторгались в Испанию, и о самом опустошительном из этих набегов в 844 г. арабы сообщали и как о нападении народа «ар-Рус»; при этом арабо-испанский автор Ибн ал-Кутия (буквально «сын готиянки», готской женщины) писал, что «ал-Маджус напали на ал-Андалус (Андалусию в Испании), разоряя оба ее побережья одновременно. Во время этой экспедиции, которая длилась в общей сложности 14 лет, они приплыли в страну византийцев и в Александрию» (Станг, 2000: 30–33).
Рис. 7. Схватка викингов с флотом короля Альфреда Великого. Реконструкция Б. Альмгрена
В то время как отряды викингов, под различными именованиями у современников, все более уверенно и организованно действовали вокруг всех побережий Европы, опустошая и франкские, и вестготские, и греческие, и мусульманские города и селения, перерезая торговые коммуникации, грабя торговые караваны и громя военные флотилии, самое могущественное из государств IX в., империя Каролингов, переживало глубокий кризис. После смерти Людовика (840) императору Лотару пришлось бороться с братьями, Людовиком Немецким и Карлом Лысым, королем франков. В 842 г. эти братья, объединяясь против императора, обменялись торжественным клятвами, дословно записанными франкским хронистом Нитхардом (Историки эпохи Каролингов, 1999: 128–129).
«Pro Deo amur et pro Christian poblo et nostro commun salvament, d’ist di in avant, in quant Deus savir et podir me dunat, si salvara eo cist meon fradre Karlo et in aiudha et in cadhuna cosa, si cum om per dreit son fradra salvar d’ist, in о quid il mi altresi fazet; et ab Ludher nul plaid numquam prindrai, qui meon vol cist meon fradre Karlo in damno sit. Si Lodhuuigs sagrament, quae son fradre Karlo iurat, conservat, et Karlus meos sendra de suo part non lostanit, si io returnar non l’int pois, ne io ne neuls, cui eo returnar int pois, in nulla aiudha contra Lodhuuig nun li iuer».
«In Goddes minna ind in thes Christianes folches ind unser bedhero gealtnissi, fon thesemo dage frammordes, so fram so mir Got geuuizci indi mahd furgibit, so haldih tesan minan bruodher, soso man mit rehtu sinan bruodher scal, in thiu thaz er mig sosoma duo; indi mit Ludheren in nohheiniu thing ne gegango, zhe minan uuillon imo ce scadhen uuerhen. Oba Karl then eid, then er sinemo bruodher Ludhuuuige gesuor, geleistit, indi Ludhuuuig min herro then er imo gesuor, forbrihchit, ob ih inan es iruuenden ne mag, noh ih noh thero nohhein, then ih es iruuenden mag, uuidhar Karle imo ce follusti ne uuirdhit».