В заключение поэт предлагает Урании самой определиться с религией, полностью доверяя, что Бог, который "вложил в твое сердце естественную религию, не обидится на простой и откровенный дух. Верь, что перед его престолом, во все времена, во всех местах, драгоценна душа праведника; верь, что скромный буддийский монах, добродушный мусульманский дервиш найдут в его глазах больше милости, чем безжалостный [предопределитель] янсенист или честолюбивый папа".
Вернувшись в Париж, Вольтер поселился в отеле "Берньер" на Рю де Бон и нынешней Набережной Вольтера (1723). В ноябре он отправился на собрание знатных особ в замок Мезон (в девяти милях от Парижа), где величайшая актриса эпохи Адриенна Лекуврер должна была читать его новую пьесу "Мариамна". Но прежде чем эта церемония состоялась, он заболел оспой, которая в те времена убивала большой процент носителей. Он составил завещание, исповедался и стал ждать смерти. Остальные гости сбежали, но маркиз де Мезон вызвал из Парижа доктора Жерве. "Вместо сердечных средств, которые обычно дают при этой болезни, он заставил меня выпить двести пинт лимонада".109 Эти двести пинт, больше или, возможно, меньше, "спасли мне жизнь". Прошло много месяцев, прежде чем он восстановил свое здоровье; более того, с тех пор он относился к себе как к инвалиду, ухаживая за хрупким телом, которое должно было хранить его всепожирающий огонь.
В 1724 году "Анриада" начала тайно распространяться среди интеллигенции. Это была политическая передача эпического масштаба. Взяв за основу текст "Резни святого Варфоломея", она прослеживала религиозные преступления сквозь века: матери предлагают своих детей для сожжения на алтарях Молоха; Агамемнон готовится принести свою дочь в жертву богам ради небольшого ветерка; христиане преследуются римлянами, еретики - христианами, фанатики "взывают к Господу, убивая своих братьев"; верующие вдохновляются на убийство французских королей. Поэма восхваляла Елизавету за помощь Генриху Наваррскому. В ней описывается битва при Иври, милосердие Генриха, его связь с Габриэль д'Эстре, осада Парижа. Она одобрила его переход в католичество, но критиковала папство как власть, "непреклонную к завоеванным, покладистую к завоевателям, готовую, в зависимости от интересов, либо отпустить грехи, либо осудить".
Вольтер надеялся, что "Анриада" будет принята как национальный эпос Франции, но католицизм был слишком дорог его соотечественникам, чтобы они могли принять поэму как эпос своей души. А ее недостатки бросались в глаза ученым. Очевидное подражание Гомеру и Вергилию - в сценах битв, в посещении героем ада, во вторжении в действие олицетворенных абстракций на манер гомеровских божеств - лишило поэму очарования выдумки и оригинальности; и хотя по стилю это была хорошая проза, ей не хватало просветляющей образности стиха. Автор, опьяненный типографской краской, не подозревал об этом. Он писал Тьерио: "Эпическая поэзия - моя сильная сторона, или я сильно обманываюсь".110 Он был сильно обманут.
Тем не менее, хвалебные отзывы, казалось, оправдывали его. Французский критик назвал ее превосходящей "Энеиду", а Фридрих Великий считал, что "человек без предрассудков предпочтет "Анриаду" поэме Гомера".111 Первое издание вскоре разошлось; пиратское издание было опубликовано в Голландии и вывезено во Францию; полиция запретила книгу; все ее покупали. Она была переведена на семь языков; мы увидим, как она произвела фурор в Англии. Она сыграла свою роль в возрождении популярности Генриха IV. Она заставила Францию устыдиться своих религиозных войн и критически отнестись к теологии, которая доводила людей до такой жестокости.
Некоторое время Вольтер пользовался славой и удачей безраздельно. Он был признан величайшим поэтом Франции. Он был принят при дворе Людовика XV; королева плакала над его пьесами и дала ему 1500 ливров из своего личного кошелька (1725). Он написал дюжину писем, в которых жаловался и хвастался своей придворной жизнью. Он говорил в тоне легкой фамильярности с лордами, благородными или неблагородными. Несомненно, он слишком много болтал, что легче всего на свете. Однажды вечером в опере (декабрь 1725 года) шевалье де Роан-Шабо, услышав, как он разговаривает в фойе, спросил его с весьма высокопарным видом: "Месье де Вольтер, месье Аруэ - как вы обращаетесь?". Мы не знаем, что ответил поэт. Через два дня они встретились в Комеди-Франсез; Роан повторил свой вопрос. О реплике Вольтера сообщается разное; в одном случае он ответил: "Тот, кто не стремится к великому имени, но умеет чтить то, что имеет";112 По другой версии, он ответил: "Мое имя начинается с меня, ваше заканчивается на вас".113 Благородный лорд поднял трость, чтобы ударить; поэт сделал движение, чтобы выхватить шпагу. Присутствовавшей при этом Адриенне Лекуврер хватило ума упасть в обморок; было объявлено перемирие.