Несколько десятков человек в летных комбинезонах вперемежку с техниками и солдатами из роты охраны стояли у кромки взлетно-посадочной полосы авиабазы Елизово, уставившись на багровое зарево, осветившее небо на северо-востоке. Время от времени с той стороны доносись звуки, похожи на раскаты грома, вот только те, кто с опаской поглядывали на горизонт, точно знали, что дело здесь вовсе не в грозе.
-- Похоже, по всему фронту полыхает, - проговорил нервно куривший командир истребительного авиаполка. - Видимо, "косые" уже подошли к Петропавловску. Вот и есть наш последний и решительный бой...
-- Так что же мы на земле отсиживаемся?! Товарищ полковник, прикажите, и мы их с землей смешаем!
Командир обернулся, отыскав взглядом в толпе говорившего. Узнав одного из молодых летчиков, прибывших на Камчатку за считанные дни до высадки японского десанта, офицер ответил негромко:
-- Бросать полк в мясорубку я не стану, пока не получу на это прямой приказ. Каждый самолет и каждый из вас, пилотов, бесценны. Пока есть хоть одна машина, способная оторваться от земли, не видать япошкам поддержки с воздуха, а одно это для наших ребят там, в окопах, дорогого стоит. Да и не годится МиГ-31 для штурмовки, что ни говори!
Он не мог сказать, с какой радостью и сам бы сейчас сел за штурвал, направляя свой истребитель туда, где все ярче разгоралось зарево, растекшееся уже на половину горизонта, пускай бы даже это был полет только в один конец. Но вместо этого, выполняя приказ свыше, полковник распорядился укрыть боеспособные машины в капонирах, под тоннами бетона и стали. Только дежурная пара МиГ-31, заправленных, с подвешенными ракетами, стояла на взлетной полосе в боевой готовности, но пока в небе не появился достойный противник, и русские летчики лишь могли грозить кулаками в пустоту.
Заунывный вой сирены обрушился на летное поле, накрывая его вязким куполом. Озираясь по сторонам, командир полка крикнул:
-- Воздушная тревога! Все по машинам!
Они не услышали гул турбин вражеских самолетов, находившихся в десятках километров от аэродрома, как не услышали свист воздуха, рассекаемого стабилизаторами мчавшихся к земле бомб. Открыли вдруг огонь по скрытым во тьме целям "Шилки", прикрывавшие авиабазу от возможных ударов с воздуха. С треском зенитные пушки выбросили в пустоту поток малокалиберных снарядов, а затем аэродром накрыл грохот разрывов. Малокалиберные бомбы GBU-39 со спутниковым наведением разили без промаха. При весе всего сто тринадцать килограммов они разгонялись у земли до огромных скоростей, с легкостью прошивая бетонные своды капониров и разрываясь уже внутри. Мощи семнадцати килограммов взрывчатки, которыми были начинены бомбы, хватало, чтобы причинить самолетам повреждения, исключавшие возможность подняться в небо. Командир полка видел, как взрывами изнутри вышибало створки ворот, а над ангарами вздымались столбы дыма и пламени.
Пилоты, готовые разрыдаться от досады, смотрели на то, как гибнет их полк. Японские истребители сбросили тридцать две управляемые бомбы, и хотя часть из них из-за неполадок в системе наведения или просто по теории вероятности, промахнулась, оставшихся хватило с лихвой. В течение нескольких секунд были уничтожены почти все самолеты, в том числе и явно небоеспособные, окончательно превратившиеся в груды металлолома. Потерь среди пилотов не было, если не считать нескольких легко раненых и контуженых близкими взрывами, но теперь из хозяев камчатского неба они превратились просто в беспомощную толпу.
-- Суки! - Командир полка не мог сдержать слез, видя, как догорают его истребители, грозные боевые машины, практически непобедимые в небе, и уничтоженные без малейшего ущерба для противника здесь, на земле. Вдруг взгляд его наткнулся на стоявшие у дальнего конца взлетной полосы дежурные "миги", и пилот, надсаживая связки, скомандовал: - По машинам! Взлет немедленно!
И сам, обгоняя пришедших в себя пилотов, бросился к ближайшему перехватчику. Какой-то техник с закопченным лицом приставил к борту легкую стремянку, и полковник, вскарабкавшись по ней, уселся в кресло, позволяя пристегнуть себя и опустить на голову массивный шлем-"сферу". В задней кабине МиГ-31 уже возился штурман-оператор.
-- Приготовься, взлетаем на форсаже, - предупредил его включившийся в бортовое переговорное устройство комполка. - Что с оружием?
-- Четыре Р-60 и полный боекомплект к пушке!
-- Черт! - Пилот хлопнул ладонью, обтянутой прочной тканью перчатки, по борту. - Придется ввязываться в ближний бой!
Спаренные турбины Д-30 взвыли, набирая обороты. Пилот перевел рычаг управления двигателями в положение "форсаж", и из сопел вырвались длинные языки пламени. Тяжелый истребитель резко сорвался с места, так что внезапно навалившаяся перегрузка вдавила тела летчиков в кресла. Налившейся свинцом рукой командир полка потянул на себя рукоятку штурвала, и МиГ-31 оторвался от взлетной полосы, свечой ввинчиваясь в ночное небо, в котором где-то укрылся враг.
-- Право двадцать групповая цель, - сообщил оператор, когда луч бортовой РЛС "Заслон" коснулся плоскостей и оперения уходящих в сторону океана вражеских самолетов. - Дальность сорок. Сигнал слабый, похоже на беспилотники!
-- Принял! - Командир полка отклонил штурвал, доворачивая мчавшийся быстрее звука "миг" на цель, еще скрытую во мраке. - "Ноль-пятый", держись сзади, будешь отгонять "косых" от хвоста!
Два истребителя бесшумно мчались над погруженными в темноту сопками, опережая звуковую волну, отражавшуюся от их склонов. Командир экипажа уже держал палец на кнопке пуска, дожидаясь разрешающего сигнала от бортовой ЭВМ "Аргон". Противник, нанесший внезапный удар, был все ближе, и явно не стремился принять бой.
Системы РЭБ японских истребителей "Лайтнинг" перехватили излучение русских радаров, ответив направленными импульсами шумовых помех. Лейтенант Фудзита, державший свой самолет на малой высоте, услышал в наушниках чуть искаженный помехами голос командира:
-- Гайдзины на хвосте! Разворот сто восемьдесят градусов! Радары включить!
"Лайтнинги", оснащенные двигателями с изменяемым вектором тяги, развернулись практически на месте. Импульсы РЛС AN/APG-81 отразились от фюзеляжей приближавшихся русских самолетов, и командир звена, увидев две отметки, приказал:
-- Разомкнуть строй! Дракон-один, Дракон-два, выпустить ракеты! Прикончите их!
Лейтенант Фудзита Масао не сомневался в исходе боя. Он находился в кабине самого современного истребителя, оснащенного лучшими системами обнаружения и несущего наиболее совершенное из существующего оружие. И какими бы отчаянными бойцами не были преследовавшие их русские, абсолютное техническое превосходство не оставляло им никаких шансов.
Палец пилота утопил кнопку на боковой рукоятке управления, и из боковых отсеков выскользнули две ракеты "воздух-воздух" AIM-120 AMRAAM. Расстояние до русских самолетов не требовало наведения ракет с борта истребителя, активные радиолокационные головки самонаведения захватили цели, и через несколько секунд в далеко впереди, над самым горизонтом, сверкнули вспышки взрывов.
-- Один уничтожен!
Пилот истребителя с бортовым номером "ноль-пять" попытался уклониться от атаки, но "умные" ракеты повторили его маневр. Поток шрапнели, которой были начинены их двадцатидвухкилограммовые боевые части, разлохматил обшивку, добираясь до топливных баков и двигателей. Охваченная огнем крылатая машина врезалась в вершину сопки, и яркая вспышка на несколько мгновений рассеяла тьму. Тела летчиков, слившихся в единое целое со своей боевой машиной, распались пеплом в жарком пламени горящего авиационного керосина.