Комендант военной базы, чудом переживший ракетный удар в отличие от сотен своих подчиненных, выйдя на изрытое воронками взрывов летное поле сел на землю, и, закрыв лицо ладонями, разрыдался, не в силах перенести чудовищную картину разрушения. Авиабаза Ирума надолго утратила боеспособность. Но одновременно подлодки "Святитель Николай Чудотворец" и Б-349, сумевшие преодолеть незамеченными все рубежи противолодочной обороны, подкравшись к самому берегу, обстреляли ракетами "Калибр" базы японских ВВС Гифу и Хаякури, выпустив, каждая, по восемь 3М14. Прикрывавшие подступы к аэродромам дивизионы ЗРК "Пэтриот" и сверхскорострельные "Вулканы" ослабили удар, сбив каждую третью ракету, но этого оказалось мало, и земля содрогнулась от взрывов, пламя которых взметнулось до небес.
Генерал Ямасиро командующий северной зоной ПВО, связался со штабом Воздушных сил самообороны спустя несколько минут, доложив о потерях:
-- На земле внезапным ракетным ударом русских уничтожено одиннадцать самолетов, еще восемнадцать получили тяжелые повреждения. В результате этой атаки мы лишились семи из двенадцати самолетов АВАКС и трех самолетов-заправщиков КС-767J. Потери среди персонала авиабаз превышают пятьсот человек только убитыми, и, боюсь, они еще могут возрасти в несколько раз.
Генерал говорил сухо, ничего не выражающим голосом, словно рассказывал нечто невероятно скучное и неважное. Выслушав его, командующий воздушными силами самообороны произнес, с трудом сдерживая гнев:
-- Благодаря вашей безалаберности наша авиация на северном направлении полностью утратила боевой потенциал, генерал! Вы позволили расстрелять свои авиабазы, не обеспечив их защиту от ударов с воздуха!
Генерал Ямасиро слушал, не перебивая, даже не пытаясь возражать. Он мог бы многое сказать в ответ на этот разнос, напомнив, что появление подлодок прозевали моряки, а системы ПВО уничтожили большую часть крылатых ракет русских, а стопроцентную гарантию поражения пока не обеспечивал ни один зенитно-ракетный комплекс. Но вместо этого командир северного сектора противоздушной обороны терпеливо выслушал своего начальника, произнеся в ответ:
-- Я готов ответить за свою ошибку.
-- За вашу ошибку придется расплачиваться миллионам японцев. Русские после долгого молчания связались с нами по дипломатическим каналам, предъявив ультиматум. Они угрожают, что если в течение ближайших двух суток хотя бы один корабль отойдет от наших берегов или хотя бы один военный самолет покинет воздушное пространство Японии, их подводные лодки нанесут еще один ракетный удар, на этот раз, с применением ядерного оружия - по нашим городам, по мирному населению. Сомневаться в серьезности их намерений нет никаких причин. Русские уже применили ядерное оружие у собственных берегов, и им ничто не помешает нанести ядерный удар по Японии! И мы беззащитны перед этой угрозой - по вашей вине! Потеря самолетов АВАКС создает огромную брешь в радиолокационном поле, сквозь которую могут проскользнуть уже не десятки, а сотни ракет, и тогда Япония исчезнет в ядерном огне! Поэтому, генерал, я приказываю прекратить всякие действия против русского флота в Охотском море. Пусть с ним теперь разбираются моряки. Все оставшиеся боеспособными истребители немедленно поднять в воздух для перехвата русских ракет или самолетов. Сделайте все, чтобы больше не было жертв - на вас и так уже слишком много жизней тех, кто верно служил Японии!
Командующий Военно-воздушными силами оборвал связь. Генерал Ямасиро, обведя взглядом притихших адъютантов, негромко, но жестко произнес:
-- Оставьте меня. - И, видя, что те замешкались, вдруг крикнул: - Все вон!!!
Офицеры гурьбой повалили к выходу из помещения, обеспокоено оглядываясь на упершего взгляд в зеркальную крышку стола генерала. Ямасиро, оказавшись, наконец, в одиночестве, открыл нижний ящик, вытащив автоматический пистолет "Тип-57А". Положив оружие на ладонь, он несколько мгновений наслаждался его солидной успокаивающей тяжестью. Затем, выщелкнув магазин, генерал убедился, что он снаряжен, и вогнал обойму обратно в рукоятку, услышав щелчок магазинной защелки.
Вздохнув, генерал Ямасиро оттянул назад затвор, с лязгом вернувшийся назад, загоняя в ствол патрон. Офицер поднял руку, ощутив, как металл холодить висок и вдохнув запах оружейной смазки, а затем нажал на спуск.
Ворвавшиеся на грохот выстрела адъютанты столпились в дверях над распластавшимся на полу телом своего командующего, которому девятимиллиметровая тупоконечная пуля разворотила череп. Генералу Сил самообороны Ямасиро выпала сомнительная честь стать последней жертвой сокрушительного удара русских подводников. А в тысячах километров от разгромленной авиабазы Мисава, на просторах моря, продолжали гибнуть люди, каждый из которых без колебаний шел на смерть, веря, что совершает это во имя высшей, самой прекрасной цели.
Глава 15
Петропавловск-Камчатский, Россия - Охотское море, нейтральные воды
9 июля
Гвардии старший лейтенант Расул Вежоев, уставившись невидящим взглядом на горизонт, напевал себе под нос что-то заунывно-тягучее, одновременно поглаживая ствольную коробку крупнокалиберной винтовки КСВК. Он касался грозного оружия, сейчас установленного на сошках на придвинутом к окну журнальном столике, как прикасаются к давно желанной и вдруг ответившей взаимностью женщине - нежно, ласково, едва ощутимо, словно боялся, что от неосторожного прикосновения развеется чарующее волшебство. Десантник находился на позиции, расположенной в обычной квартире на третьем этаже самой обыкновенной панельной пятиэтажки уже почти два часа, и единственным его собеседником была рация, иногда ловившая короткие переговоры перемещавшихся по окраинам Петропавловска-Камчасткого разведгрупп и мобильных патрулей. Для горячего уроженца далекой Ингушетии сидеть вот так, в четырех стенах, без дела, даже толком не зная, что происходит хотя бы на соседней улице, было невыносимо мучительно, и поэтому, когда за окном послышался нарастающий гул двигателей, Расул счастливо улыбнулся.
Десантник приник к оптическому прицелу ПСП-1, установленному на его винтовке. Резиновый наглазник врезался в кожу, и Расул повел стволом, пытаясь обнаружить цель. Мощная винтовка калибра 12,7 миллиметра была предназначена для уничтожения техники и живой силы на дальностях до полутора километров, но сейчас шелестящая пелена дождя, то усиливавшегося до настоящего ливня, то истаивавшего до висевшей в воздухе водяной пыли, ограничивала обзор двумя сотнями метров. И потому источник шума, сопровождавшийся уже хорошо различимым лязгом гусениц, обозначавшим приближение тяжелой техники, был еще не виден.
Вежоев передернул затвор, загоняя в ствол оружия первый из пяти набитых в широкий магазин патронов. Оружие, скомпонованное по схеме "буллпап" и выпускаемое ничтожными партиям, старший лейтенант выбрал за относительную компактность при высокой огневой мощи, и еще ни разу не пожалел об этом выборе. Конечно, таскать на спине двенадцатикилограммовую железку, патроны к ней и прицел, да еще и под огнем, было сомнительным удовольствием. Но Вежоев, еще в Майскую войну познакомившийся близко с китайской QBU-10, разом перестал уважать меньшие калибры, а физические кондиции десантника позволяли ему не воспринимать оружие, как обузу.
Сквозь завесу дождя проступили угловатые очертания медленно движущейся посередине проезжей части боевой машины. Выставленный на максимальное девятикратное увеличение прицел позволил Вежоеву опознать цель уже через минуту. Японская БМП "Тип-89" медленно ползла по мостовой, кроша гусеницами асфальт. Широкая башня плавно вращалась из стороны в сторону, и длинный ствол автоматической пушки чуть покачивался.