Жаль, что ни одного из них не было под рукой, и я не оставила себе на память ничего, что могло бы помочь в проведении генетического анализа.
Может, я так никогда и не узнаю наверняка.
Может, это и к лучшему.
Мне за тридцать, моложе я не становлюсь, часики, как говорится, тикают, а достойных претендентов на горизонте как-то не наблюдается. Так что можно наплевать на личность отца и попытаться хоть что-то в этой жизни сделать хорошо.
— Мама, а откуда у нас в доме этот старый пожарный топор?
— Дедушка подарил.
Папа Бэзил, черт бы тебя подрал. Почему на этот раз ты не пришел ко мне на помощь? Или я за эти два года ни разу тебя не позвала? Мне хотелось надеяться, что это так.
Другой вариант был слишком плохим. Если я все-таки его позвала, а он не пришел, это могло означать только одно.
Что он мертв.
В мирах бесконечной войны у бога мести должно быть много врагов…
Естественно, я заснула в этом чертовом кресле, а когда проснулась, на улице было уже светло, а на часах — почти восемь утра, скоро идти на работу. Тело затекло, и при попытке встать я едва не рухнула на четвереньки, но в последний момент сумела удержаться, ухватившись рукой за стол.
На этот раз мне удалось даже не перепутать руку.
Ковыляя, как кляча, которую уже давно пора пристрелить просто из милосердия, я отперла дверь и вошла в дом. Приняла душ, почистила зубы, надела чистую одежду. Времени было еще с запасом, хоть и небольшим.
Есть не хотелось, да, по правде говоря, было и нечего, и я решила, что перехвачу что-нибудь на работе. Солнце уже начало припекать, так что волосы почти просохли естественным путем, я привычно собрала их в хвост и отправилась открывать лавку.
Первый покупатель объявился только спустя полчаса после открытия. Молодой мужчина в линялых шортах, белой футболке и мокасинах, он был настолько черен от загара, что издалека его можно было принять за местного. Но вблизи стало видно его европеоидные черты лица и голубые глаза.
— Коробку сигар, прекрасная синьорита, — попросил он. — Продайте мне коробочку сигар.
— Каких?
— А какие у вас самые дорогие?
— Кубинские, — сказала я.
— Это те самые, которые молодые кубинские женщины крутят на своих смуглых упругих бедрах?
— Наверняка, — сказала я и вытащила из-под прилавка коробку «кохиб». — Двадцать долларов за штуку, четыреста долларов за коробку.
Он взял одну сигару и поводил ею у себя под носом, втягивая ноздрями воздух.
— Контрабандная.
— Скорее всего.
— Не скорее всего, а точно, — сказал он. — Они напоминают мне жаркие кубинские ночи. О, это было прекрасно, жаль только, что мне пришлось покинуть Остров Свободы в некоторой спешке, а пограничники пытались обстрелять наш катер.
— Вы тоже контрабандист?
— О, нет, — сказал он. — Я Холден. Генри Холден. Я — британский шпион.
— А я — Боб, — сказала я. — Богиня хаоса и разрушения.
— Прямо как моя бывшая жена, — улыбнулся он.
Зубы у него были белые и безупречно ровные. Видимо, в Интеллидженс Сервис хорошая стоматологическая страховка.
— Угу, — у меня не было настроения соревноваться с ним в остроумии.
— Сегодня вечером я буду пить и курить сигары в компании резидента ЦРУ и одного подозрительного русского, — сказал Холден. — Думаю, что он из КГБ. А на следующей неделе я собираюсь полезть в джунгли в поисках странного.
— Отличный план.
— И в связи со всем этим у меня к вам вопрос, Боб, — сказал он. — Что вы делаете завтра вечером?
— Торгую сигарами.
— А после работы?
— За мной пытается ухаживать один парикмахер, — сказала я. — У него есть опасная бритва.
— А у меня есть пистолет и лицензия на убийство, — сказал Холден. — Правда, я оставил все это в других штанах.
— Тогда приходите, когда переоденете штаны.
— Заметано, — он вытащил из кармана четыре мятые сотенные купюры, положил их на прилавок, сунул коробку с сигарами под мышку и ушел.
Сразу после него явился Карлос и стал настойчиво вопрошать, что это за гринго.
— Просто гринго, — сказала я.
— Когда он проходил мимо парикмахерской, странно на меня посмотрел.
— Возможно, он просто хотел постричься, но у него не было денег, — сказала я.
— Думаешь?
— Конечно.
— У гринго всегда есть деньги, — сказал Карлос.