Для меня речь шла о жизни и смерти, а для Эллиота это был «чистый бизнес, ничего личного», и это противоречие, которое мы вряд ли сумеем устранить, а значит, соответствующую поправку всегда придется держать в уме.
— Затрудняетесь с ответом, верно? — спросил Эллиот. — Поверьте, все мои решения, включая и сегодняшнее, тоже были непростыми.
— И вы действительно позволите мне забрать Черный Блокнот?
— Давайте так, — сказал он. — Я дам вам попробовать его уничтожить. Если у вас получиться, то так тому и быть.
— А если нет?
— Это обсуждаемо, — сказал он. — Но ваши обязательства перед министерством финансов будут выполнены, не так ли?
Но не мои обязательства перед Джоном, которого они пытались прикончить. Возможно, сам директор Смит и вписал его имя в чертову тетрадку смерти. После того, как Кларк мне помог (и тем самым пошел против ТАКСа), они пытались убрать его несколько раз, и вот теперь подошли к успеху так близко, как к нему вообще можно подойти.
Но если топор Цензора окажется бессилен против этой книжки, то что еще я могу сделать?
— Эта справедливая сделка, — сказал Эллиот. — Ваши способности и знания плюс наши ресурсы. Вполне вероятно, что вы сможете обойтись без нас, а мы — без вас. Но объединив усилия, мы сможем сделать это быстрее и проще, не так ли?
— А что потом? — спросила я. — После этой операции, независимо от того, чем она закончится. Как мы с вами будем потом?
— Как мог бы выразиться ваш отец, после этого мы разойдемся краями.
— И вы перестанете меня преследовать?
— Мы уже перестали вас преследовать, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Мы знали о вашем местонахождении последние несколько месяцев, но разве в Белизе вы видели хотя бы одного из наших агентов?
— И что же заставило вас изменить стратегию?
Он развел руками.
— Использовать вас слишком опасно, — сказал он. — Но еще опаснее — попытаться избавиться от вас навсегда. В сухом остатке мы имеем не так уж много вариантов — либо сотрудничать с вами, либо оставить вас в покое, понадеявшись, что со временем проблема решится сама по себе. Как-нибудь. Не могу сказать, что мне нравится такой подход, но я боюсь, что выбора у меня нет. Не хотите чего-нибудь заказать?
— Нет.
— Мне больше по душе вариант с сотрудничеством, — сказал он. — С честным взаимовыгодным сотрудничеством, когда ни у кого из партнеров нет ни камня за пазухой, ни ножа в кармане, но я понимаю, что прийти к этому будет очень сложно. Учитывая предыдущий непростой опыт.
— Вот уж да, — сказала я. — Я даже не уверена, что вообще хочу идти в эту сторону.
— Значит, мы можем просто разбежаться после этой операции, — сказал он. — И каждый пойдет своей дорогой.
— Я еще не сказала «да», — напомнила я.
— Так скажите.
Я задумалась.
Он раскрыл передо мной все карты, он рассказал мне, что Блокнот забрала Эми, и сделал это не просто так. Он знал, что я пойду за Блокнотом не столько ради сделки с Гарольдом, сколько ради Джона.
И они пойдут за мной совершенно независимо от того, дам я на это свое согласие или нет. Они будут следить за моими движениями и контролировать каждый мой шаг, только в одном случае они попытаются сделать это скрытно. И как бы я ни старалась, как бы ни запутывала следы, я не смогу быть уверена, что их нет рядом, и что они не выскочат из-за ближайшего угла в самый неподходящий момент.
Но даже если я скажу «да», это отнюдь не гарантирует, что они будут играть честно, и директор Смит не попытается выхватить Черный Блокнот из моих рук в самый последний момент. Я помнила его как скользкого и неприятного типа, и вряд ли за те годы, что мы не встречались лицом к лицу, он стал лучше.
Но, как говорил кто-то из древних и мудрых, друзей держи близко к себе, а врагов — еще ближе.
Если я сейчас пошлю его куда подальше, я точно ничего не выиграю. Нужно только помнить, что сотрудничество с ТАКС — это сделка с дьяволом, а если ты заключаешь сделку с дьяволом, ты должна помнить, что рано или поздно твой партнер попытается тебя нагреть.
И быть к этому готовой.
— Вы полагаете, мы управимся за два дня? — спросила я. — До возвращения Бордена из Сингапура?
— Не вижу, чем бы нам могло помешать возвращение Бордена.
— Тогда почему же вы явились сюда только после его отъезда?
— Мне показалось, так будет проще, — сказал он. — Но, если мы с вами договоримся, полагаю, он ничего не будет иметь против. Судя по тому, что мы о нем знаем, он производит впечатление рационального человека.
— И вы даже не хотите спросить, не его ли это записная книжка?