Однако сейчас его должны занимать более насущные вопросы. Неужели Стивенсон и сейчас в доме? Если да – то где? Как полицейские могли его не заметить? Их обыск длился больше часа – и, несомненно, был очень тщательным. Конечно, Стивенсон мог уйти со всеми, но ему не удалось бы миновать Даггана без плаща и саквояжа. Однако, возможно, он так и сделал. Может быть, он оставил плащ и саквояж, потому что, конечно же, не желал, чтобы их осматривали. Нет, тут концы с концами не сходятся. Уэллс все это время стоял у двери вместе со следователями. Стивенсона там не было. Его не обыскивали – и он не прощался. В смятении и волнении его отсутствия, по-видимому, не заметили. Если он и покинул дом, то должен был воспользоваться другим выходом.
Эйч Джи хлопнул себя по лбу. Господи! Почему он так долго не мог сообразить, что произошло!
Он пробежал по коридору к дверце, за которой начиналась черная лестница. Открыв ее, он поспешно спустился в подвал. Там он моментально увидел, что дверь его лаборатории взломана и чуть приоткрыта. Из-за нее вырывался желтый свет лампы накаливания. Разве он забыл выключить свет? Нет. Электрические лампочки были слишком новыми и дорогими, чтобы допускать подобную небрежность.
Он медленно прошел к двери и открыл ее настежь. В лаборатории никого не было. Он прищурился. Стивенсон определенно скрылся – и сделал это самым необычным образом.
У машины времени появился первый пассажир.
Глава 3
Машина времени стояла в центре лаборатории. Слабое голубоватое свечение, которое она испускала, быстро меркло. Постороннему это устройство, наверное, показалось бы низким, уродливым и перекошенным, но создатель считал его прекрасным.
Квадратная кабина имела в высоту восемь футов. Она была сделана из толстых стальных листов, скрепленных заклепками и болтами. Боковые стороны машины были скошены, чтобы облегчить вращение в четвертом измерении. В каждой стенке располагались небольшие застекленные окна, чтобы пассажир смог видеть, в какой исторический момент он попадает при низкоскоростном ручном управлении. Конечно, на крейсерской скорости в два года в минуту, пока устройство будет скользить по времени в испаренном состоянии, внешний мир будет представляться только мельтешением цветных молекул.
Под кабиной располагался двигатель, уходивший на три фута в пол. Большая часть его деталей была выполнена из тщательно обработанной нержавеющей стали, но кое-где проглядывали никель и слоновая кость, а буфера были изготовлены из промышленных алмазов.
Сердцем машины служила конструкция из перекрученных кристаллических стержней, призванных противопоставлять, концентрировать и закручивать электромагнитные энергетические поля, позволяя машине выскальзывать из временных сфер и входить в них.
Внутри кабины находился пульт управления, доступный с капитанского кресла. Кресло могло крутиться, чтобы на пассажира не влияло вращение на невероятно больших скоростях. Такая центробежная сила наверняка убила бы человека в считаные секунды. Циферблаты с обозначениями лет и дат вращались вместе с машиной, однако узлы рулевого управления и давления были установлены гироскопически, позволяя управлять устройством при вхождении в тот или иной временной пласт. Экстренный запас пищи, кислорода и одежды хранился в ящике за креслом.
Изумленный Герберт Джордж Уэллс шагнул к машине времени. Он заглянул в окошко. Кресло пустовало – значит, Стивенсон как минимум ушел из настоящего. Затем он встал на колени, открыл кожух двигателя и заглянул внутрь. Он поспешно проверил несколько контактов (там, где кристаллические стержни были соединены с пазами металлических редукторов), которые его крайне тревожили. Они оказались целы. После этого он приложил ладонь к регулятору интервалов испарения. Тот был теплым, но явно не перегрелся и не потек. Это радовало. Уэллс закрыл кожух, выпрямился и вытер ладони тряпицей.
Он обошел вокруг машины и неуверенно толкнул дверцу кабины. Она была заперта. Последние сомнения рассеялись: запиралась дверь только изнутри. Стивенсон воспользовался его машиной и вышел где-то в ином пласте времени. Поскольку беглец не знал, как отключается фиксатор обратного вращения, дверца автоматически закрылась. После заранее установленной паузы в девяносто секунд ФОВ включился – и машина вернулась в исходный час.
– Господи! Она работает! – тихо сказал Уэллс.
Он с гордой улыбкой посмотрел на медную табличку, которую только накануне закрепил над дверью. Выгравированное название гласило: «Утопия» (такое имя он дал своему устройству). Он собирался «окрестить» его бутылкой шампанского перед началом первого путешествия.