Тиарет задумчиво смотрит в окно, где последние закатные лучи сменились бархатно темным небом и сиянием звезд. За разговорами время неслось неумолимо быстро, а в обеденном зале осталось лишь трое, не считая прислугу.
— Мне довелось только раз видеть силу рога, — говорит Каспиан, и слова его звучат так таинственно и сокровенно, будто эта магия до сих пор казалась ему сказкой из детства, не более чем выдумкой. — Вы правы, леди Тиарет, я видел древних королей, как вижу Вас в данную минуту. Я бился бок обок с Питером Великолепным и Эдмундом Справедливым. Я поверил в Аслана благодаря Люси Отважной, и был покорен красотой и изяществом Сьюзен Великодушной. — Каспиан отпивает из своего кубка вино и продолжает. — Я был там, когда Аслан сказал, что древние короли и королевы больше не вернутся, и этот рог в мгновение стал безделушкой.
— Nimdethael*, — произносит Тиарет на валинорском. — Его магия не исчезла, — эльфийка наливает из кувшина вино в кубок короля, — просто пока в ней нет нужды. Еще не пробил час. — Девушка кротко улыбается. — Вы, верно, хотите ещё что-то узнать о моей стране?
Меон, сидевший все это время рядом, самостоятельно пополняет свой кубок, оставшись обделенным женским вниманием. За ужином этого тельмаринца почти не было слышно, а когда они остались втроем, он и вовсе обратился в слух.
— Миледи, — вдруг десница короля решил взять слово, — Вы ведь наследница престола, почему же Вас никто не сопровождает?
Тиарет улыбается, едва сдерживая смех, но по лицам присутствующих мужчин понимает, что смешного в этом вопросе нет ничего. Быть может, если бы они жили в Валиноре, то познали бы спокойствие в том виде, в котором его знает эльфийка.
— Этому есть весьма простое объяснение. Одной мне проще остаться незамеченной, и я быстрее добралась до места, нежели бы шла вместе с сопровождением. — Предвидев вопросы, которыми уже готовы были ее засыпать, Тиарет сразу же продолжила. — Я сама себе защита. Каждая женщина в Валиноре обучается воинскому делу с пеленок, наравне с мужчинами. — Эльфийка вновь устремила взгляд на окно. — Ночь опустилась на Нарнию. С Вашего позволения, король Каспиан, мне необходимо набраться сил до рассвета.
Тиарет кланяется господам и неспешно ступает в свои покои. Винтовые лестницы и стены, сделанные из белого камня, заводят гостью в дальние залы замка. Кое-где прослеживаются очертания старого строения времен Золотого века. Купольный свод в тронном зале пропускает столько света днём, что в нем можно купаться. Эльфийка часами гуляла по замку, пытаясь найти покой, и в этих скитаниях она пришла на балкон в восточном крыле Кэр-Паравела, откуда открывался вид на море.
Соленый воздух окутал прекрасную деву, как дома. Волны едва слышно омывали скалы под замком, и сегодня море было необыкновенно спокойным. В ночном небе мерцают звезды, они не спят этой ночью, как и Тиарет.
— Ей нравилось это место, — спокойствие нарушил мужской голос, на балкон вышел Каспиан. — Люси. Она часто рассказывала о Кэр-Паравеле, в особенности об этом балконе. Я отстроил его в надежде, что они когда-нибудь вернутся, но этого не произошло и не произойдет больше. — Тиарет не отвечает, лишь смотрит в морскую даль, и взор её эльфийский, что в сотни раз острее человеческого, замечает предрассветные знаки. — Скажи мне, ты знаешь, кто станет каелем? — На вопрос этот Каспиан получает отрицательный ответ, что удручает. — Когда ты отбываешь?
— С первыми лучами солнца. Путь до Валинора не близок и не безопасен. — Тиарет оборачивается к королю.
В лунном свете эльфийка выглядит ещё прекрасней, но эта красота не порочна, её не хочется присвоить себе, а возникает желание лишь созерцать. Светлая кожа, будто сама излучает свет, заставляя все трепетать внутри. Каспиан помнит, что когда-то так же светилась и Лилиандиль, но сияние её было слепящим, а красота — осязаемой. Чем больше король думал, тем сложнее и запутаннее становились его мысли.
— Твои страхи никогда не оставят тебя в покое, Каспиан. Но посмотри, — Тиарет указывает на море, — сегодня оно спокойное, а завтра придет буря. Ты живешь, а значит, имеешь право сомневаться. — Эльфийка улыбается непринужденно. — Я уеду с рогом или без, но в первом случае у нас есть шанс на спасение, во втором же, — она тяжело вздыхает, устремляя свой взор вдаль, — нас ждет забвение.
Комментарий к К1.Г2. Сказание о Валиноре
*Nimdethael - (эльф.) глубокая вечная печаль.
Эта глава на данный момент из всех уже написанных самая большая. Далее будет больше действий. Как я и говорила, я заимствую некоторые вещи из Сильмариллиона и переделываю их под себя. Каждый день, максимум каждые три дня, я буду выкладывать по главе.
Фиаллэ и лоддроу - эти названия и расы я нашла на просторах интернета, и как поняла они игровые. Слишком мне понравились они, что я позаимствовала образы и кое-что подправила, дабы не были они такими уж радужными и неуязвимыми.
========== К1.Г3. Сквозь пески ==========
Первый луч солнца коснулся водной глади, когда для Тиарет подали запряженного коня. Каспиан отдал древний рог эльфийке без тени сомнения. В какой-то момент король решил для себя, что ничего страшного не произойдет, если вернутся короли и королевы Золотого века. Не произойдет ничего страшного, если вернется Сьюзен, ведь с их последней встречи прошло столько времени, да и были они тогда детьми.
Тепло распрощавшись с незваной, но теперь такой желанной гостьей, Каспиан вернулся во дворец, дабы подремать пару часов в своём кабинете. Лилиандиль же покинула их с мужем покои, не обнаружив его на соседней половине кровати, и, поплотнее закутавшись в шелковый халат, спустилась к парадному входу, попрощаться с Тиарет.
Легко и почти бесшумно скользнула она к эльфийке, но незамеченной не осталась. Нежно погладив скакуна аин по морде, королева еще раз посмотрела на чужестранку. Волосы у неё были тёмные, но переливались золотым на солнце, а кожа её была светлая, и казалось, что свет исходит прямо изнутри. Глаза у эльфийки были голубые, будто все моря заключены были в ней одной, и красота эта рождала чувства чуждые звезде, далёкие и непонятные.
— Не думай, что увезешь сердце Каспиана с собой, — зло подмечает королева, сохраняя особую деловитость, вызвав тем самым неподдельное недоумение.
— Его сердце не принадлежит мне, — Тиарет ловко вскакивает в седло и хватает поводья. — Не принадлежит оно и тебе, Лилиандиль. Лишь одному ему решать, что делать со своим сердцем и кому его отдать.
Пришпорив коня, Тиарет пускается в путь на юг, через Орландию и Великую пустыню прямиком в Валинор. Путь от Кэр-Паравела до Анварда составляет день езды галопом, через пустыню до Валинора — день и ночь, если с пути не сбиться. Золотистый ахалтекинский конь резво гнал без устали до самой столицы Орландии, где эльфийка остановилась на ночь в гостевом доме у западных ворот. Валинорского коня почистили и накормили, а утром аин двинулась в путь. Мчал её хуаруил* по землям Орландии со всей силы, и по пескам пустыни мчал.
Ахалтекинские лошади — гордость валинорских всадников. Стремительные и верные, а об их выносливости слагают легенды и песни. Во время Эпохи Красного Огня, когда эльфы вынуждены были сражаться за честь и земли своего народа, границы восточные горели от магии фиаллэ. Ахалтекинский конь, раненый саблей в бою, вытащил из пламени двух эльфов. И это лишь один из немногих случаев, когда скакун становится героем.