Престин не мог понять, что это:
'Как будто парит или снежная пыль… Кипит она под ним, что ли? И что там такое краснеет'?
- Господи! - Дрогнул голосом мичман, - это вижу только я?
Теперь и Престин рассмотрел на чёрном фоне носового обвода корабля красную пасть, окаймлённую белыми зубами. Зловещую.
'А вдруг это действительно 'японец'? А вдруг'? - Побежало холодком по спине.
Пальцы, сжимающие бинокль закостенели на морозе не смотря на далеко не пижонские перчатки. Константин Иванович поднял взор чуть выше, где чернели и уже явно видно, что не трубы, а толстые странной конфигурации мачты.
- Вы бы спустились вниз, отогрелись, Константин Иванович, - побеспокоился помощник, - я за ним присмотрю. Никуда он от нас не денется.
- Это такая махина. Как бы нам сами деваться не пришлось, - проворчал в ответ Престин. Тем не менее, последовал совету - холод уже пробирал до костей.
* * *
Выйдя из сплошных льдов, 'красный ледокол' против ожидания не попёр напрямую через отколовшиеся участки, а избирательно огибал по открытой воде, подставляя свой полный профиль под жадные взгляды-окуляры с мостика 'Скуратова'.
Всё больше деталей любопытного судна удавалось рассмотреть в бинокль.
Первое что бросилось в глаза - по чёрному борту, хоть и тронутому белой наморозью, вполне читаемые белые буквы: 'РОСАТОМФЛОТ'.
Сразу вопросы: 'на аглицком, расейском? А где же "еръ"? Что за нескладица'?
Потом распознали принадлежность судна. За высоким гротом торчал короткий огрызок решетчатой мачты, вот на нём и трепыхался…
'Будем считать его гюйсом', - к своему стыду Константин Иванович испытал облегчение, опознав его как флаг Североамериканских штатов - всё-таки 'японцев' он со счетов не сбрасывал, - и бог ты мой! Недооценили размеры корабля. Он же огромен'!
- Да в нём тонн поболе чем в броненосце будет, - вторил его мыслям мичман, - это его надстройка…, она издалека вносит путаницу в представление о пропорциях. Но чем ближе, тем всё более поразительней!
Дальше офицеры перебрасывались короткими репликами, озвучивая свои соображения по конструктивным особенностям незнакомца. Узнавая, предполагая и полностью не понимая предназначения некоторых.
- Орудий не вижу. Это не промысловое судно, не китобой, но смотрите какие у него мощные стрелы кранов? Мачты металлические с марсовыми площадками…, и такие вычурные антенны беспроводного телеграфа… Какой-то белый купол, прожекторы…, - частил старпом, совершенно не обращая внимания, слышит ли его капитан или нет, - а вон непонятная штука оранжевая с синим на юте. Балка торчит, сверху - как усы или растяжки такие…? Для каких целей? Неужели американцы отстроили это всё для исследований полюса? С таким заделом они побьют все рекорды.
Престин молчал. Неожиданно он понял, что этот 'красный гигант', словно не от мира сего. Почему? А вот ощущение! Но и не только. Детали, узлы, исполнение, функциональная завершённость…
А ещё было в этом что-то такое…, что стоит только прикрыть, даже представить, что прикрываешь глаза и… Призрак!
'Этот корабль как призрак! Не бывает таких, не может быть! Кто сейчас такое в силах построить? Чья школа'?
Он видел 'Ермак' английской верфи по российским чертежам, считая, что это передовая, лучшая техника ледовой проходки.
'А этот многотонник, судя по носовому обводу (да и кормовой оконечности), строился именно как лёдопроходный корабль. Серьёзный корабль.
Есть толстосумы, вкладывающие в исследования Арктики. В том числе и американские миллионеры. Есть у янки свои ледокольные паромы для Великих озёр, но во сколько обойдётся вот этот фантастический монстр? Это просто какой-то 'жюль верн-наутилус' в надводном исполнении'!
Престин слегка отвлёкся на своего старшего помощника, который продолжал восторженно комментировать…, предполагать и даже придираться к каким-то техническим деталям, подмеченным на палубе и надстройках чужака.
'Неужели он не видит, не понимает, что от этого судна исходит нечто пугающее…, чего не бывает или не может быть. И пугает он не пастью нарисованной и не огромностью своей… Кажется, что эта махина несёт в себе то, чего так всегда боялся и к чему всегда так тянулся человек - необъяснимое, непонятное, новое, неведомое.
С ума сойти. Ещё не хватало перекреститься с придыханием: 'нечистая!'. Что это на меня нашло'?
Будучи человеком дотошным, любившим 'разложить всё по полочкам', Константин Иванович Престин и не подозревал, что столкнулся с психологическим противоречием, название которому придумают через пол столетия - футуршок.
Несоответствием его представлений о технических вершинах современного кораблестроения, и с тем, что он видит.
А два судна неумолимо сближались. Бинокль позволял уже видеть даже, как говориться, заклёпки, которых, кстати, на чужаке не наблюдалось. Совсем.
- Куча всякий антенн, штырьков по верху всей надстройки, - шевелил губами Престин, - 'Ямал' кириллицей (странно) и вот там по-иностранному. На возвышении юта - это однозначно машина, судя по окошкам. Или иллюминаторам. Подводный аппарат? Не похоже. Слишком тонкие детали и стоит сей агрегатус на колёсиках.
Ледокол обогнул очередной айсберг и снова правил на 'Скуратова' своим оскалившимся в носу 'эх, проглочу'. Тем не менее, на встречных курсах, согласно правилам, принимал вправо.
В широких иллюминаторах ходового мостика теперь чётко заметны непокрытые головы экипажа.
- Хорошо им там, наверное, тепло!
Престин невольно зябко поёжился на это замечание мичмана и тут же вздрогнул, услышав крик сигнальщика.
- Он выбросил флажный сигнал 'имею важное сообщение'!
Несколько дней назад или на сто лет вперёд.
Рисовал каприз руки -
'Люди или призраки'?
Научно-экспедиционное судно 'Михаил Сомов', которое практически было закреплено таскать грузы на архипелаг Франца-Иосифа для военных, по явно какой-то великой надобности, а может и просто с бодуна 'кинули' в рейс раньше мая, когда в Ледовитом океане ещё лежат тяжёлые льды.
Дизель-электроход 'Сомов' был всего лишь судном ледового класса, ему для этого дела требовался поводырь - полноценный ледокол. Вот и припахали 'Ямал'.
А поскольку аренда 'Сомова' в сутки - три миллиона рубликов, а у полновесного атомного ледокола и того больше, вояки решили суда порожняком не гонять и настояли на основательной загрузке и атомохода.
На тот момент никаких заказов (даже туристических) для 'Ямала' не было и Росатомфлот особо не артачился, отклонив уж совсем крупногабариты, и то на усмотрение капитана судна. Хотя погрузка конечно затянулась.
На борт приняли бочки с ГСМ, строительные наименования, контейнеры с военной маркировкой (тут ведали только вояки и суперкарго), два вездехода 'Макар' и взвод личного состава морпехов под командованием старшего лейтенанта. От военного ведомства была ещё пара в 'гражданском', которые 'носились' с тремя среднего габарита ящиками, требуя аккуратности при кантовании и размещении на борту. Командир морпехов предупредил старпома, о наличие некоторого вооружения в одном из контейнеров - решили не привлекать к этому особого внимания, заставив нужный контейнер другими с невозможностью быстрого доступа.
Пока загрузились, и буксиры стали править отход ледокола от причала, 'Сомов' уже сутки как был в море. Правда, дальше широты северной оконечности Новой Земли, где лёд толщиной до метра, дизель-электрохода уже не прошёл бы.