- Собираться не будем в конференц-зале? - Решил уточнить штурман.
- А зачем? Все и так тут, - капитан уставился на старпома, - так и…?
- Я думаю нам надо возвращаться и попытаться обнаружить 'Сомова' или то, что от него осталось.
- Поясни.
- Если с 'Сомовым' произошло тоже что и с нами, и он врезался в ледовое поле… Вероятно, он, как и мы, смог какое-то время пройти во льдах. Потом застрял, остановился…
- Но на связь он не выходит…
- Совершенно верно, - хмуро согласился помощник капитана, - его могло зажать льдами. Утонул. Экипаж вероятно высадился на лёд.
- Но почему они не выходят на связь? - Попытался оспорить начсвязи, - у них есть радиомаяки, которые в такой ситуации эвакуируют одними из первых.
- Откуда мы знаем, как там у них всё произошло? - Почти огрызнулся старом, - может они тоже в отключке были.
- Так, на полтона ниже, - приструнил капитан и обратился к штурману, - уточни-ка ещё раз наши координаты, курс…
Тот, скосив глаза на свою карту, помимо координат указал примерное расстояние до границы ледового поля на юге (откуда они пришли) и до архипелага Франца-Иосифа. Штурман сразу понял, что капитан хочет продолжить движение к пункту назначения, видя в этом основную причину - расстояние. До Земли Александры было всего 200 миль, против более чем вдвое больше обратно. И 300 к вероятному местонахождению 'Сомова'.
- В общем, выбор у нас небольшой, - неожиданно подытожил Чертов, - либо возвращаться, либо дойти до 'Нагурского' и уже там прояснить обстановку. Я решил идти дальше. На поиск 'Сомова' отправим вертолёт. Естественно пилотам следует взять всё необходимое для спасательной операции. Если судно или спасшийся экипаж не обнаружат - по возращению, прежде чем сесть на борт, пусть 'забегут' по нашему курсу и разведают ледовую обстановку. Всё же мне что-то не нравится эта подозрительно опустившаяся температура.
Вот так - спокойно, почти обыденным тоном, как будто каждый день экипаж поголовно теряет сознание, и судно остаётся без управления.
И ни удивления, ни выразительного вздёргивания брови, у тех, кто знал Чертова давно (по быту и по работе). И у тех, кто из новеньких, успевших проникнуться флегматичным характером капитана. И манерой поведения - донельзя неторопливой.
Нередко за глаза именуя кэпа 'Чёртом'. Исходя от фамилии.
* * *
Вертолётное обслуживание Росатомфлота обеспечивал 2-й Архангельский объединённый авиаотряд.
В основном на ледоколах перешли на эксплуатацию судовых соосных Ка-32С, но в этот рейс на 'Ямале' базировался увалень - 'милевский' Ми-8Т в транспортной версии.
Экипаж слегка усечённый - пилот, он же командир Вова Шабанов. По складу ума - математик, да и по жизни не романтик. Бортинженер Славик Осечкин - почти творческая личность, со склонностью к браваде с лёгким налётом личной нереализованности.
Должен быть ещё второй пилот (типа 'из пополнения') - но, так сказать, немного не перенёс местных реалий…, или кухни…, или ещё чего. В общем, отстранился (или отстранили) от работы - остался на судне.
Пролетев вдоль скованной ниточки-трещины прохода 'Ямала', пилот довёл почти до края ледяного поля, ещё издалека увидев хмурые воды Баренца, местами поигрывающие на солнце изумрудно-бутылочным цветом.
Связь с судном 'вертушка' поддерживала постоянную, ещё раз подтверждая, что с аппаратурой всё в порядке. И никаких иных сигналов в эфире так и не зафиксировали.
Оранжево-синяя машина прошлась-покружила вдоль границы между белым и густо-зелёным. Пару раз на снегу замечали в бинокль что-то тёмное - подлетали, зависали… Ошибочка.
На всё про всё (поиск, маневрирование) убили не меньше часа.
При очередной встряске, получив окулярами по надбровным дугам, Осечкин чертыхнуся:
- Да нет тут их. Айда обратно - два часа пыхтеть как минимум.
- Забыл? Нам ещё по курсу 'Ямала' разведку провести…
- Тем более! Из дополнительных почти уже всю выжгли.
- Лады. Вызывай 'Ямал'.
- Да у меня с базой практически онлайн, - легкомысленно заявил бортмеханик и переключился на аппаратную ледокола, - Миша!
В ответ хрюкнуло, потом разборчиво:
- Слухаю.
- Мы возвращаемся.
- Никого?
- Вах, дарагой! Всё видел: лёд видел, морэ видел, белий медведь видел! Параход - не видел!
- Погоди…, с мостиком переговорю.
И минуты не прошло на разрешительную отмашку.
С виду неуклюжий 'ми-восьмой' крутанул хвостом и целеустремлённо направился на 'норд'.
- Жиманём? - Предложил Славик, сползая с кресла второго пилота, собираясь пройтись в хвост по человеческим надобностям.
Шабанов, молча, добавил оборотов, наклоняя машину под встречный поток.
Внизу белая слепящая равнина с пятнами-надгробиями вмёрзших айсбергов. Оглянешься чуть назад по левому борту - по снегу ползет серая тень вертолёта, не отставая, гибко стелясь по буграм торосов.
Большую часть пути к удивлению Шабанова летели молча - Осечкин ещё тот любитель поболтать. А тут бортовая связь доносила лишь невразумительные мычания-напевы, бормотанья - коллега-вертолётчик сидел сзади, перематывая видеозапись, которую вели параллельно помимо визуального наблюдения. Видеосъёмка - мера вполне адекватная. При аварийно-поисковых работах человеческий взгляд бывает порой замылен и не заметит то, что зафиксирует камера.
Видимо даже такой пассив надоел и пилот, слышав в наушниках нетерпеливое покряхтывание, сам спросил:
- Чего там тебе неймётся?
- Нравится мне полярка, - после небольшой паузы нейтрально начал Осечкин, - красота своя, неописуемая, платят хорошо. И люди. Я ведь многих с 'Сомова' знал.
- 'Знал'?
- Бля…, оговорочка по Фрэйду. Ещё и Чёрт наш - кэп. Словно как не хотел посылать нас, зная, что нифига тут не найдём. И непонятно…, радоваться, что никого не обнаружили или наоборот. Примеряешь невольно на себя…
- Да ты офигел. С какого перепугу ты их хоронишь!? Случись что - следы бы один хрен остались - у них 'поплавков' до едрени фени, что-нибудь да лежало бы на поверхности. Так что брось, - командир фыркнул, переключаясь на конструктивное, - на видео - нифига?
- Белым бело. Я на ускоренке уж…
- Всё одно на 'Ямале' отмониторят.
И совершенно неожиданно в ответ:
- Ёб-те нате! Смотри какой…!
- Что, мать твою, случилось?
- Да ты посмотри. Мы ж на море почти не пялились и не заметили. Только погляди, какой раритет! Такелаж…, труба метра три! И дымит как тот паровоз!
* * *
На ледоколе восстанавливались. Слово 'восстанавливались' можно было бы произнести всё сплошь с большой буквы, потому что народ откровенно пребывал в прострации. Произошедшая потеря сознания, неожиданная заблуда во льдах, отсутствие связи, да что там - потухшее телевиденье и тырнэт! Это ж почти нонсенс! Люди, не то что бы все такие уж избалованные и расслабленные, просто уже привыкшие к благам цивилизации.
К определённому образу быта между вахтами.
Радиорубка - связь с внешним миром, побила все рекорды посещаемости. И начальник радиотехнической связи, в конце концов, психанув, приказал запереться и не открывать 'всяким шастающим'. Тем более - ничего существенного на приёме. И это отсутствие чего-либо (вообще!!!) уже несомненный факт выпадения из ординарности.
Ледокол - организация не военная, при имеющейся дисциплине, разговорчики побрели по отсекам-помещениям. Короткая речь старпома (а затем кэпа) по судовой трансляции, уверенности и спокойствия не принесла. Но все призадумались и воедино согласились - подождём!