Такой странной рыбы Михаил никогда не видел. В ней явно было что-то от щуки, но расписанные узорами плавники совсем не походили на щучьи, а выпирающие на боках кости, хоть улов сложно было назвать тощим, вообще роднили рыбину с чем-то инопланетным. Вполне вероятно, что если он выберется отсюда и найдёт способ построить проход между эпохами, сюда с большим удовольствием нагрянут зоологи всех мастей, чтобы описать всех необычных обитателей, каких только смогут найти.
Рыбину решено было зажарить на углях. На вкус (хотя, может, так показалось только после половины дня без еды) она оказалась лучше, чем вообще всё, что Михаил пробовал до этого в жизни. Тающее мясо, даже лишённое соли и трав, было нарасхват, пятеро людей, сидевших у костра, расправились с ужином и стали интересоваться, где можно устроиться на ночлег. Тогда Строжич повёл гостей к себе.
Вскоре берега видно не стало — если не знать, как именно команда оказалась посреди песчано-каменного нигде, то ни одна душа не подумала бы, что где-то поблизости есть море. Чащоба тянулась только в одну сторону этой новой земли, в другую же уходили пустоши с редкой травой, сновавшими под ногами пёстрыми ящерицами, да гревшимися на камнях змеями — судя по треугольным головкам, ядовитыми. Строжич предупредил смотреть под ноги чтобы не наступить ни на одну, Велимир ступал осторожно, словно подкрадывавшийся к добыче кот, неся на руках Благославу, а сталкивавшиеся со Змоком странники только улыбались, смотря, как вслед им лениво поднимаются крошечные головки с глазами-бусинками.
— Уж лучше они, чем любитель черепов в дуплах деревьев! — Всеволода передёрнуло.
Все, кроме Михаила, бросили на него недоумевающие взгляды. Поняв, что сейчас начнутся неудобные вопросы, на которые не было желания отвечать, рыжий пояснил:
— Это легенда, мне в детстве рассказывали! Змей, живущий в черепе, там был!
— Сейчас дойдём до озера, за ним будет сруб — я живу там, — указал в сторону поблескивавшего на горизонте водоёма Строжич. Спустя совсем немного времени особо зоркие смогли разглядеть почти чёрные очертания постройки.
— А вы всю округу знаете? — спросила Благослава, — Здесь кто-нибудь есть, кроме вас? Другие жители?
— Сейчас я тут один, — признался знахарь, — Долго бродил, искал, может, кто поможет унести отсюда ноги, но последняя живая душа, окромя меня, конечно, тут жила очень давно. Следов много осталось, кладки находил, лук со стрелами, коровьи кости попадались, знамёна даже — а живых никого. Да и к лучшему это, как мне кажется.
— К лучшему? Но вы же искали людей? Вы надеялись жить здесь в одиночестве?
— Нет. Не всякий люд к добру, этот — точно. Я потом много нашёл…всякого. Если духом крепки, заходите в перелесок, что за моим срубом раскинулся. За ним будет пещера. Там капище, видимо, их, жителей этих. Не хочу даже знать, какой погани они там поклонялись, но плоти человечьей там сложено не счесть! Может, они и сами друг друга поели с голода, кто ж знает?
Рассказ, хоть и страшный, привлёк явно не то внимание, на какое рассчитывал Строжич. Судя по блеску в глазах Всеволода, тот уже вообразил, как находит в таинственной пещере несметные сокровища.
— А что ещё нашли, кроме костей? — поинтересовался Михаил, — Предметы быта? Идолы, оружие?
Понятно, что его больше всего интересовало, что магического можно отыскать в пещере. Может, там найдётся свиток с заклинанием, которое как скажешь — так окажешься где хочешь, и в каком времени пожелаешь.
— Может, и были, но я же не юродивый какой, чтобы хватать что-то из такого места! Это же как могильник! — в голосе Строжича послышался страх, смешанный с недоумением.
За разговорами постепенно компания дошла до сколоченного наспех сруба, где жил одиночка. Внушительные щели между брёвен заслоняли комья земли и травы, перевязанные измочаленными верёвками — как выяснилось, проку от них, если надо сохранять тепло и укрываться от ветра, весьма немного — понадобилось всего несколько минут, чтобы пришедшие начали ёжиться от ветра.
— Похоже, вы тут собирали всё, что выносило волнами на берег? — Благослава оглядывала внутреннее убранство сруба. Сказать, кому он принадлежал, если не знать хозяина, было нельзя — там всё соседствовало со всем — погнутый ящик, забитый рваниной, по-видимому, служившей Строжичу одеждой, опасно покачивался, если на него случайно облокотиться. Рядом, прямо на щербатом дощатом полу, внавалку расположились горшки — одни пустовали, другие заклеивала масса, наподобие сургуча, каким запечатывали письма. Вряд ли, здесь был настоящий сургуч, да и проглядывались в нём странные комки, словно бы пожёванные орехи или семечки.