— Подвези меня, лют мой верный, поближе к пасти огненной, есть у меня мысль, как одолеть рассветный круг!
— Неужто ты от жара рассудок потерял? Он нас сожрёт и не подавится, мы и сделать ничего не успеем! — воскликнул лют, выпрыгивая из очередного начинающего разгораться огненного кольца.
— Мне ведомо, что надо делать — мы не будем подходить близко — но шанс упускать нельзя!
Оказавшись достаточно близко, Нелюб громко вскрикнул, дабы привлечь к себе внимание готового к нападению огненного чудища. Когда ему это удалось, зверь рассветного круга набросился, взвившись в смертоносном прыжке. Широко раскрыв пасть, бестия исторгла огненную струю, опалив волосы Нелюба и заставив кожу пойти волдырями. Змеелов прицелился, превозмогая боль, и метнул сосуд живой воды прямиком в пышущую жаром пасть, откуда изливалось слепящее свечение.
Он едва успел закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от того, что произошло дальше.
Зев чудовища захлопнулся, оно издало странный, ни на что не похожий звук, а затем озарило округу мощной огненной вспышкой, сопровождающейся оглушительным хлопком. С того места, где стоял враг Нелюба, поднялась в небо исполинская туча, чёрная, словно безлунная ночь. Стал землю заливать дождь такой, какого никогда никто из живых душ не видывал. Яростный огонь погас, оставив на залитой живой водой земле окаменевшее изваяние некогда живого существа, порождённого рассветным кругом.
— Что же, видно, пора нам с тобой дальше идти, нас ждёт гора ледяная, — произнёс старец, — Стосковался я уже по дому родному, да и тебе, поди, пора в чащу, к волчице с волчатами! Я отпущу тебя, только покажи, как до горы добраться!
Не бросил лют верный своего наездника — с ним пошёл. Шли долго, огибая тропы опасные, и вскоре показалась впереди заветная цель. Забилась тогда птичка оживлённая, приготовилась творца охранять, да принимать на себя бой тяжёлый.
У самой горы с той стороны, откуда подошли странники, не нашлось ни одной тропы, что сразу бы вела наверх — сперва ждал скользкий холодный проём, медленно ведший наверх. Хоть он тоже не доходил до самого пика, сквозной выход выводил на небольшое плато, от которого уже начиналась тропинка, поднимавшаяся к цели.
В проёме получалось идти с большим трудом, словно бы позади сама собой появлялась неподъёмная ноша, тянувшая назад. Безглазые рукокрылые зверюги, наподобие летучих мышей, едва заслышав осторожные шаги, с писком бросались вниз и впивались в лицо острыми коготками. Несколько таких на собственной шкуре прочувствовали, сколь остры клыки чёрного зверя лесного. Путь впереди петлял и извивался, но когда, наконец, на выходе забрезжил свет, обитатели ледяного мрака бросились врассыпную. Ещё долго позади слышались хлопанье крыльев, сердитый писк и треск окружающего льда.
— Мы прошли, кажется, я уже вижу тропу, по которой можно дойти до конца! — радостно воскликнул старец. Тело уже требовало отдыха, но он не собирался останавливаться — уж очень хотелось вернуться в родную сторону. А потом, может, он и змея поганого найдёт, по чьей вине здесь оказался, схватит его и разрубит, а плоть зароет в землю, чтобы не смела гадина морочить голову простому люду!
Гнев придавал сил. Человек и зверь ступили на тропу, заметённую снегом, превозмогая силу ветра. Опасность подстерегала со всех сторон — любой неосторожный шаг грозил увечьем, а то и гибелью. Чем выше шёл подъём, тем становилось хуже — вскоре лёд под тяжестью шедших начал трескаться, осколки отламывались и соскальзывали куда-то вниз, теряясь в ветках деревьев, окружавших горную тропу. Порой приходилось, опустившись на четвереньки, ползти вперёд, вцепляясь в обжигающе холодные камни до побеления костяшек.
Однако, самый настоящий кошмар начался ближе к пику горы. Там поверхность не только крошилась — она вздымалась и опускалась, застыв так, как по склонам стекала талая вода, в которую снег превращало солнце.
Несколько особо увесистых, покрытых толстым льдом камней сорвались вниз и исчезли в разломах ледника. Змеелов Нелюб, стараясь не поскользнулся и не упасть, поднимался на гору. Над головой скрипели крылья стальной птицы, отгонявшей от старца птиц живых, злобных, истошно кричавших и пытавшихся напасть.
Лют следовал по пятам, когти помогали ему меньше скользить, но даже так, подъём давался тяжело. Далеко впереди в холодном тумане блестел пик, у которого путешествию Нелюба по острову приходил конец.