Оставалось самое сложное. Увидев, как чудовищный бык, нагнув рогатую башку, летит в его сторону, ученик Костряники бросился бежать, но запнулся о торчащий из земли корень. От боли в ушибленных локтях, брызнули слёзы. В голове лихорадочно метались мысли — если сражаться с рогатой громадиной своими силами невозможно (снесёт с ног, затопчет, и на том конец), может, испробовать то, чему его Хранительницы лета обучали? Парень приготовился выкручиваться с помощью магии. Он ещё не умел использовать растительную магию в полноценном бою, но времени на изучение не было. Изо всех сил стараясь отвлечься от происходящего и сосредоточиться на растущей под ногами траве, Мокей представлял себе, как она превращается в побеги, оплетающие бычьи ноги, и лишает возможности передвигаться.
В этот момент на него налетела нагнавшая его-таки громадная туша, боднув лбом — туловище Мокея оказалось между рогов, но и этого хватило, чтобы отбить желание колдовать и вообще показывать быку силу…
Впереди Баяну ждал камень весны. Поросший цветами, омытый кристально чистой водой, он источал невероятное благоухание. Чтобы добраться до хранившего великую силу сокровища, девице пришлось изрядно повозиться — старинные записи лишь туманно указывали на то, что «камень весны покоился среди лугов далёкой земли, над которой тёмными ночами светит созвездие Ворона. На самом деле, камень весны обнаружился в небольшом гроте, к которому вел ручей. Пройти вдоль него тоже оказалось непросто — ручей то и дело сворачивал, пропадал в одном месте, чтобы затем снова появиться в другом, немного в стороне. Отчаявшаяся достичь цели Баяна вошла в воду и зашлёпала вперёд.
Грот встретил искательницу камня прохладой и полумраком. Находка лежала на возвышенности, похожей на грубый алтарь, полностью увитый растениями. На дальней стене грота расположилась целая картина — группа людей в балахонах волокла фигуру вдоль реки, при этом размерами ноша превосходила их раза в три. Могло показаться, что таинственное нечто — это обитатель грота, но сколько бы ни силилась Баяна найти следы существа, у неё это не получалось. Ни скелета, ни остатков трапезы, ни следов борьбы — они, конечно, могли кануть в небытие, но стоило поискать трещины в стенах грота. Крупное существо, которое пытались поймать, наверняка бы давало отпор, ранило охотников. Вода из ручья не доходила до дальней части грота, поэтому там стоило поискать следы запёкшейся крови — вода не смогла бы их смыть.
Баяна придирчиво оглядела дальнюю часть грота. Ни единого пятна крови там не обнаружилось.
Закончив поиски существа с рисунка, девица прикоснулась к камню весны, намереваясь забрать его с собой, но не тут-то было — едва кончики пальцев прошлись по поверхности, испещрённой древними знаками и письменами, как камень мелко задрожал и рассыпался в пыль, быстро вынесенную прочь сильным порывом ветра.
Исторгая проклятия, Баяна неслась следом за уносящимся от неё облаком обломков. Ей было неведомо, что находка раскрошилась в песок, потому что в природе медленно, но верно, наступал раздрай. Изменения пока ещё не были сильно заметны, но, подобно волнам от брошенной в воду гальки, они расходились всё дальше и дальше, набирая силу. Особенно наблюдательным не нужно было много времени, чтобы заметить, как ни с того, ни с сего, вдруг начинает желтеть сочный зелёный лист, или отличить комочек снега от белой ягоды снежноягодника. Теперь же, когда камень весны перестал существовать, растительность будто обезумела — травы росли, выпивая воду из земли, корешки, обычно тонкие и мягкие, деревенели и вылезали на свет из земли. Из них тут же поднимались к небу новые и новые ростки.
А вдали от разбушевавшейся травы и набирающих мощь деревьев, Мокей не оставлял попыток совладать с быком. У него уже получилось не только вырастить крепкие побеги, которые бык не мог вырвать из земли одним ударом, но и управлять ими. Самое главное — не давать зверю заливать землю горячей липкой смолой, сквозь которую не прорастала трава.
Теперь стоило подумать и о том, как именно можно утихомирить смоляного быка. Ещё с детства Мокей помнил, что некоторые травы даруют покой, избавляют от ночных кошмаров и даже насылают морок. Бык, каким бы он ни был, ел растительность, поэтому можно было попробовать скормить ему нужные травы.
Однако, вырастить такие оказалось нелегко — сколько бы ни пытался начинающий маг упросить лианы, чтобы они породили аппетитные цветы.
Тогда Мокей использовал хитрость. Раз нельзя скормить быку вкусные растения, можно попробовать взять под контроль его тело. Для этого представил юный травяной ведун, как тонут его лианы, что быка оплели, в смоле густой на его теле. Как они глубже проникают, осторожно оплетают каждую косточку, каждый мускул. Всё дальше разрастались внутри быка растения, и вскоре стал Мокей слышать чувства и желания зверя, что самолично слепил и оживил. Подобно буйному пожару, несущему неотвратимый крах и погибель, клокотала в рогатой туше необузданная ярость. Казалось, что сам Мокей ощущал, как она заражает его, словно чёрная хворь.