С каждой секундой схожесть с человеческим существом всё больше сходила на нет — культист заметил и маленькие рожки, и вылезшие из тонкой кожи ребра, и кожистые крылья, какие бывают у летучих мышей или особенно крупных горынычей. Несмотря на все эти прибавки к человекоподобному образу, в существе угадывались черты той, кем оно когда-то было…
Над темницей, тем временем, тоже кипели страсти. По улицам Зазнобограда мчались кони, вслед которым неслись проклятия, обещания отловить и отправить на живодёрню. Жителей можно было понять — двух исполинских скакунов никак нельзя было назвать обычными животными — за ними оставалась холодная тёмная дымка, проникавшая в открытые окна, заполнявшая собой каждую улицу.
Слухи о буйных животных дошли и до Добромира. Однако, вместо того, чтобы думать о том, как избавить горожан от нежданной напасти, он решил изловить коней, объездить их, а затем отправиться на них воевать с соседними городами.
На поимку коней Добромир направил самых быстрых, ловких, смелых и выносливых воителей. Вооружившись арканами, они спешили по городским улицам, состязаясь, кто первым поймает строптивых животных.
Охота выдалась трудная, никому не удавалось изловить коней, и тогда Добромир обратился к городскому книгохранилищу, дабы найти ответ, как справиться с напастью. Свиток за свитком, книга за книгой опускались на дубовые столы, но ответа, как поступить в таком случае, не находилось.
— Что смотришь, страшно тебе? — спросила Никодима обитательница тёмного подземелья, — Всем, кого я знала, тоже было страшно, когда они видели меня впервые. И всё же, позволь мне представиться — меня когда-то звали Марьей, и была я самой обычной человеческой девочкой, пока меня не взялся лечить сумасброд, возомнивший себя знахарем! Он пытался читать надо мной тёмные заклинания, опаивал меня отварами, что на вкус гаже мертвечины, и в конце концов, сотворил из меня вот это!
Никодим молча смотрел на собеседницу. Та поднялась в воздух, и теперь висела между сводом и полом, словно бабочка на трепещущих крыльях.
— Хочешь узнать, что именно таится в глубине тоннелей? Тогда приготовься встретиться с теми, для кого они — родной дом. И это не только я.
На этих словах Никодиму стало не по себе — Марья, хоть и не проявляла к нему враждебности, не отличалась миловидностью, а о том, что могло ждать в нескольких шагах глубже, и думать не хотелось.
И всё же, перспектива наткнуться на выход из темницы заставляла идти вперёд, презрев опасности. Одна из качавшихся в воздухе сфер неторопливо плыла за жрецом культа Дорожной совы, освещая путь неярким свечением.
Вскоре Никодим оказался у первой развилки. В этой части подземных пещер, уже совершенно диких и неисхоженных (перестали встречаться даже скелеты) глупо было надеяться увидеть указатели. Единственное, что оставалось, это попытаться уловить дуновение ветерка, указывавшего на то, что выход где-то рядом.
Развилка предлагала сразу три пути, и ни один из них, казалось, не подходил Никодиму. Ни в одном не ощущалось заветного сквозняка, поэтому ищущий выход жрец просто прошёл в средний проход, полагая, что если впереди и есть выход, то к нему явно не будут вести боковые ответвления.
Однако, выхода в среднем тоннеле не оказалось. Вместо него Никодима ждал сенот, посреди которого в лучах закатного солнца поблескивал странного вида колокол с огромным тяжёлым языком. Неподалёку в камень, словно бы распиленный особым образом, входил осколок сталактита, похожий то ли на дубину, то ли на меч.
Словно повинуясь наитию, Никодим поднял осколок, повертел его в руках и со всей силы ударил в колокол, решив, что тот служит механизмом открытия тайной двери.
Громоподобный звон прокатился по пещере, вырываясь из-под земли наружу там, откуда вниз проникал дневной свет. Немного напуганный неожиданно громким звуком Никодим подождал, словно бы после того, как стихнет гул, что-то должно произойти. Хорошо бы, чтобы к нему не вышло никакое подземное чудище, или, того хуже — толпа стражников, не понимающих, что происходит под городом.
То, что в действительности произошло, превзошло все его ожидания. Цепь событий, запущенная после удара в колокол, повлияла на несколько человек далеко от города.
Первыми гул услышали ворвавшиеся в Зазнобоград кони. Испуганно заржав, они вылетели из зернохранилища, которое стремительно опустошали, помчав в сторону леса, в понятную им дикую природу. Чёрный конь не вписался в просвет меж деревьями и протаранил одно из них. Крохотное существо с вытянутой зелёной головой вылетело из кроны с громким писком и полетело прочь из леса…