— А я пойду странствовать, куда глаза глядят! В город мне возвращаться всё равно много лет нельзя, сгноят в темнице! — Всеволод попытался улыбнуться, — А так хоть землю нашу посмотрю, насколько она велика!
— Так зачем же странствовать в одиночку? У нас ушкуй большой, места хватит и на третьего! — подмигнула Благослава.
— И я могу поплыть с вами? — Всеволоду казалось, что он ослышался.
— А что бы и нет? Мы тебя уже знаем, если и брать новенького на судно, то того, с кем многое прошёл! — подтвердила Благослава, — К тому же, в морях много вкусной рыбы, всё не голодать!
Всеволод просиял.
— Я согласен!
Всеволод приобнял Крестоплавского, тот похлопал его по плечу, и Велимир повёл рыжего к «Руянину».
Вскоре судно уже медленно плыло прочь от островка. Впереди ждала неизвестность, бескрайние морские просторы. От обилия синевы начинало постепенно рябить в глазах, ушкуй переваливался с одной волны на другую, поднимая увенчанный медвежьей головой нос.
— Остались только мы трое? — Нелюб загадочно посмотрел на открытый проход, — Пора поторопиться, пока он не закрылся — а то народ переполошится, куда, дескать, наш богатырь Крестоплав пропал? Как по мне, моё собственное имя мне куда милее прозвища. А ты молодец, хоть и из других краёв, а не испугался, смотрел в глаза погибели — прямо, как я когда-то! Может, не просто так мы с тобой встретились!
И последние гости острова вместе прошли в проход. Михаил почувствовал, как его подхватывает порыв ураганного ветра и куда-то уносит, прочь от Нелюба и огромного волка, выделывающего в воздухе удивительные кульбиты. Вскоре двое превратились в едва различимые точки, а затем исчезли вовсе. Набитая сумка била по животу, спине, грозила отлететь в лицо, но сделать этого не успела — мужчину выбросило на улицу прямиком перед домом.
Не успел Михаил до конца осознать, что произошло, как до него донеслось:
— Эй, мужик, ты где такой крутой костюм купил? Он будто прямиком из Древней Руси! И котомка твоя, под стать!
Тут же учёный оглядел сперва себя, потом осмотрелся вокруг и понял, что оказался в своём времени, но в одеянии времён Эпохи Легенд, Зазнобограда и путешествий с ушкуйниками. Радости его не было предела — наконец-то ему удалось вернуться и даже привезти с собой настоящие реликвии другого мира! Того самого, о котором иногда вспоминали в шутку, только в кругу любителей самых невероятных теорий! Это срочно надо было записать в книгу — будет настоящая сенсация!
Заключение
Михаил корпел над последней главой книги мемуаров. Теперь, когда существование Эпохи легенд было доказано, светила науки соревновались, кто быстрее напишет статью о новом мифическом существе, обнаруженном там. Сам странник решил издать книгу, в которой собирался поведать обо всём, что произошло из-за так некстати (а может, всё же, кстати?) невыключенного портала. Начиная с шока, который он испытал при попадании в Зазнобоград, и заканчивая потрясающими людьми, которых он встретил на своём пути. Легенда о сотворении мира и четырёх покровителях времён года не только послужила иллюстрацией на обложке книги, но и лейтмотивом повествования, запечатлелась в памяти на долгие годы — учёный уже представлял себе, как будет рассказывать её внукам, будучи седобородым старцем.
Совсем, как Нелюб, ставший после странствий богатырём Крестоплавом, и положивший начало его, Михаила, роду. Чуть начавшая ржаветь, с помятым крылом, железная птица вспорхнула на плечо. До сих пор ей не требовалось ничего заменять, она по-прежнему полнилась жизненными силами, словно бы и не прошло тысячелетия с того момента, как далёкий предок выковал её и окропил живой водой.
— Каково это, прожить тысячу лет? — улыбнувшись, спросил Михаил, погладив питомицу по голове — искусная резьба на ней на ощупь напоминала настоящие перья, — Жаль, ты говорить не умеешь, как звери в той эпохе! Взять тебя на конференцию, чтобы ты поведала всем этим скептикам, как там живётся, в эпохе легенд и мифов — у них челюсти до пола отвиснут!
Птица надтреснуто чирикнула, перелетев на подоконник — её заинтересовали проезжающие за окном автомобили, сигналившие перебегающим дорогу в неположенном месте пешеходам.
Крестоплавский склонился над клавиатурой. Книга, которая у него получалась, явно требовала правок — слова просто выливались на бумагу. Многое Михаил вспоминал мельком, многое сперва решил приукрасить, но затем вспомнил, что по-настоящему произошедшего с ним хватит не только на внушительный том мемуаров, но и на несколько научных статей, а уж сколько денег готовы будут отдать музеи за одежду и артефакты седой старины!