На пяльцах болгарский оскалился лев.
Из пушек смешных и из ласковых пяльцев,
голов белокурых и трепетных пальцев,
из этих трудов, из болгарских долин
возникнуть был должен герой-исполин.
Так в несколько дней, через мглу лихолетий,
народ сразу вырос на много столетий.
Паисий
О, неразумный юрод! Чего ради стыдишься ты называться болгарином?... Иль не было у болгар царства и государства? Ты болгарин, не прельщайся, знай свои род и язык...
«История славяно-болгарская» (1762 г.)
Далекие годы... На старом Афоне,
где в темной чащобе взор путника тонет,
убежище есть,— там забыт лживый мир,
там хочется верить и в счастье и в мир!...
Там волны Эгейского теплого моря
рокочут, с лесными преданьями споря,
и тихо доносится набожный звон...
Там в маленькой келейке, тихой, как сон,
безвестный монах за церковной оградой
все пишет, едва освещенный лампадой...
О чем же он пишет в полночной тиши?
О том ли, как жить для спасенья души,
о жизни ль святых, испытавших гоненье,
старательно пишет он в уединенье?
Иль славит господние он чудеса?
Иль тщится нам путь указать в небеса?
Иль жизни святых он приводит примеры
египетской, римской и эллинской веры?
Зачем позабыл он про отдых и сон?
Мудрец он? Иль просто помешанный он?
Иль, может быть, он согрешил против Бога,
за что и наказан игуменом строго?
Но вот он вздохнул и промолвил: «Конец!
Венчает мой труд долгожданный венец...»
И бросил он взор восхищенный, приветный
на плод своих долгих и тяжких трудов,
на то, чему жизнь он отдать был готов —
огромную жизнь, — жизнь для цели заветной,
вложил в свою книгу монах незаметный.
Как мать на младенца с восторгом глядит,
он смотрит на труд свой... в нем радость горит,
как в юном борце в час победы желанной,
он рад, как поэт, громкой славой венчанный,
он счастлив, как некий библейский пророк,
иль древний отшельник, когда между строк
в старинных писаньях, обтянутых кожей,
находит вдруг искру премудрости божьей...
И бросил монах свой взволнованный взор
на хаос далеких насупленных гор,
на звездное небо, на шумные волны...
Взглянул на свой труд завершенный и молвил:
«История кончена. Славься, народ —
отныне Болгария право найдет!»
Узнает народ из преданий правдивых
о славе былой, о делах горделивых,
о том, что когда-то свободным был он
и чтил лишь Болгарии вольный закон...
Пусть каждый болгарин прочтет и запомнит,
что греки в страну ворвались вероломно,
что в битвах за волю наш дух не погас, —
за это враги ненавидят так нас!...
Пусть древнюю помнит болгарин столицу
и славных сограждан делами гордится!...
Наш край просвещенную славу стяжал:
славянскому миру он азбуку дал.
Пусть имя «болгарин» теперь не с презреньем
везде произносят, а с должным почтеньем.
Пусть знают народы, что Бог наш велик,
что полон красот наш болгарский язык,
и стыд да нависнет над тем человеком,
кто предал свой край, пресмыкаясь пред греком,
забывшим и имя, и край свой, и род —
измены ему не простит наш народ!
Заблудшие овцы, слепая орава,
во что превратила вас вражья отрава?
От братьев своих отрекается брат,
сменил старину чужеземный разврат,
заброшены вами родные могилы,
лишь вражьи подачки вам любы и милы,
народа чуждаетесь вы своего,
забыв, что позорите сами его!
Читайте, болгаре, о прежних победах,
о славе, сиявшей при доблестных дедах,
которые храбро вставали на брань
и с недругов брали богатую дань.
Могущество зрело в болгарской державе:
по воле святого Бориса в Преславе
крестился народ. Царь Асень возводил
прекрасные храмы. А царь Самуил?
Кем был он, пока не приблизился к аду?
Дураццо он взял и унизил Элладу!!
Читайте: Шишман был разумен и смел,
но власти своей он спасти не сумел...
Калоян всеблагой: его праху доныне
народ поклоняется, словно святыне...
Читайте: Никифора Крум победил,
и череп врага ему чашей служил!
Когда же мадьяр был разбит Симеоном,
послы Византии пришли к нам с поклоном.
Ученым, философом был Симеон,
прославил язык своей родины он,
и часто, устав от забот своих царских,
писал он о славных деяньях болгарских...
Читайте ж, болгаре, закончен мой труд,
преданья правдивые собраны тут.
Читайте и знайте по этим сказаньям,
что славный народ наш достоин признанья,
что мы не презренья достойны, о нет,
что наша история — правды завет!..
Пусть книгу мою сотни рук перепишут,
пусть тысячи тысяч завет мой услышат.
Пусть правда о нас разнесется везде,
где стонет болгарин в бесправной страде.
Читайте же книгу, болгарские люди, —
кто правду поймет, тот разумнее будет!»
Так молвил отшельник. Волненьем объят,
он бросил в грядущее зоркий свой взгляд...
Отдал он полжизни святого горенья
для счастья страны, для ее возрожденья,
забыв для труда монастырский устав,
писал день и ночь, ни на миг не устав!
Так молвил отшельник в далекие годы...
Отвергнутый раем за службу народу,
он первый, предвидя истории ход,
немеркнущей искрой зажег свой народ!..
Братья Миладиновы
Пропойте вы мне, македонские девы,
пропойте невинные ваши напевы,
возьмите букеты — откликнусь я вмиг,
заслышав ваш звучный певучий язык.
Туда устремлюсь я по вашему зову,
и буду вздыхать о вас снова и снова
я с пенистой Дриной и Струмой-рекой,
и эхо с Пирина ответит тоской.
Летите же, песни, из гор македонских,
печальны, как плач на реках вавилонских;
в тех песнях кандальный мне слышится звон...
Развейте же, песни, кладбищенский сон!
О, эти старинные воспоминанья,
сказания древности нашей, преданья,
чудесные тени минувших веков —
о славных дружинах юнаков-орлов,
о храбрых, в борьбе за свободу сраженных,
достойною славою не окруженных,
о тысячах раненых, павших борцов,
кто вновь с Крали Марко к походам готов!
Ты, наш Крали Марко, встаешь, как в тумане,
славянская слава, фантазий созданье,
Роланд македонский — заветный, родной,