Косовская легенда в среде венгерских сербов подверглась обработке, и обработка эта повлияла на те немногие песни о Косове, которые до нас дошли благодаря Буку Караджичу. Почти все записи косовских песен
Вука произведены в Среме (Воеводина) 31. Вук Караджич был осведомлен о том, что вне Срема сказания о Косове найти весьма трудно. От своих помощников, собиравших эпические песни в Черногории и Герцеговине, он не смог получить ни одной песни о Косове. Известно, что от своего отца Вук записал так называемые «фрагменты» Косовских песен в городе Сремские Карловцы в 1815 г.; более чем вероятно, что Стефан Караджич слышал эти песни от сремских слепых певцов. Это мнение подкрепляют и цитаты из песни о Косове — «История князя Лазаря» Аврама Ми-летича (ок. 1780 г.), несомненно сремского происхождения 32. Знаменитое ороклятие князя Лазаря встречаем у нескольких авторов XVIII в. из -Срема, в том числе у Досифея Обрадовича (который был монахом в Среме). Следует также предположить, что Подругович, диктовавший Вуку свои песни, выучил песню «Царь Лазарь и царица Милица» в Среме у слепых певцов (на что указывают не свойственные Подруговичу церковные элементы в. этой песне). Не следует, конечно, думать, что Косовские песни сочинены благочестивыми литераторами духовного звания. Дело идет о влиянии (скорее устном, чем письменном) образованных людей на народных исполнителей песен. Идеализация косовских событий в XVIII в. характерна для графа Джорджа Бранковича, Павла Юлинаца (в его истории сербов), «Плача» Захария Орфелина, «Повести о битве на Косове» {где несомненно влияние Мавра Орбини). Пир Лазаря перед боем изображали в это время в церквах Срема так, что он напоминал евангельскую тайную вечерю. Такую картину работы живописца монаха Амвросия Янковича (70-е годы XVIII в.) Вук Караджич видел в монастыре Рава-ница, где находились мощи князя Лазаря.
Можно с достаточной степенью правдоподобия предположить, что полузабытые песни о Косове в конце XVII в. были занесены в Венгрию сер-бами-эмигрантами. Позже в Воеводину из Сербии могли также проникнуть обрывки песен и прозаических народных легенд. Они вошли в репертуар сремской нищей братии и подверглись обработке. В Воеводине слепцами были сочинены заново некоторые песни, например, «Обретение главы князя Лазаря», а досужими литераторами, прислушивавшимися к народной песне,— «Мусич Стефан». Весьма вероятно, что в этой среде была сложена песня о косовской девушке. Таким образом, Косовский цикл — в том виде, в каком он передан грядущим поколеньям Вуком Караджичем — состоит из песен, сочиненных в народном духе при помощи устной эпической техники и песен народных, испытавших книжное влияние. Ограниченность распространения и сравнительно небольшое число песен косовского цикла свидетельствуют о том, что на рубеже XVIII и XIX вв. старые темы забывались, уступая место более современным сюжетам.
Косовские песни обрели новую жизнь в освободившейся и освобожденной Сербии XIX в. Они вскоре стали почитаться национальным сокровищем. Их воздействие на культурную и общественно-политическую историю южных славян было огромным. Вука Бранковича проклинали поколенья. Милоша ставили себе в пример молодые герои, боровшиеся за народную независимость. Черногорского поэта Негоша, автора «Горного венца», Иво Андрич назвал «трагическим юнаком косовской идеи». Косовым сербы клялись во времена балканских войн. Косовский мавзолей работы знаменитого хорватско-далматинского скульптора Ивана Мештровича в XX в. стал памятником народной славы и символом единства народов Югославии.
В нашем сборнике под названием «Песни из времен турецкого ига» помещены эпические произведения, которые можно было бы разделить на песни с тематикой, характерной для XV в., песни гайдуков и ускоков, и на песни из времен восстания Карагеоргия. Впрочем при таком разделении остались бы еще вне рубрик три мусульманские песни: «Омер и Мейрима», «Хасанагиница» и «Женитьба бега Любовича», и две песни о русско-сербских отношениях: «Московские подарки» и «Поход турок на Вену».
В анализах сербских народных песен не уделялось достаточного внимания тем мотивам, которые понятны лишь из наблюдений над процессом распада сербской деспотовины и последней фазы христианского феодализма на Балканах (период вассальной зависимости от турецкого царя). В это время — от гибели Лазаря до смерти Джураджа Бранковича — в течение около 70 лет происходили значительные общественно-социальные сдвиги. Сербские феодалы были еще сильны, но рядом с наследственной аристократией подымались и достигали ответственных военных и административных должностей простолюдины, наемные солдаты, люди не связанные с традициями Неманьичей. В этом пестром обществе в эпоху переворотов, войн, усобиц и турецких нашествий рождалась новая эпическая песня, которая в известной своей части дошла до нашего времени. Сказать, что сербская эпика совершенно не зависела от феодального общества и что эпос создали только крестьяне в глухих урочищах Балкан — так же неверно, как приписывать разлагающемуся феодальному обществу главную роль в создании народной эпики. Несомненны реликты феодальных отношений в песнях о Королевиче Марке. Вспомним об аристократическом презрении разборчивой невесты Роксанды, сестры Леки-капитана, к витязям без рода и племени, крылатому Релье и Милошу, вскормленному кобылой, и ее презрительные упреки Марку, который, будучи королевским сыном, стал турецким прислужником. Гусляр, сложивший эту песнь, принадлежал, несомненно, к другой (гайдуцкой) среде, но отразил некоторые воззрения феодалов. В те времена по сербской земле еще ездили воеводы-богатыри «господского происхождения», как королевич Марко, бег Костадйн, Лютица Богдан, Чарноевичи, но дни их были сочтены не только в действительности, но и в эпических сказаниях. Кроме того, оставались еще сербские феодалы, которые не примирились с властью турок и, отъехав к венграм, продолжали неравную битву с мусульманами и даже наносили им удары, как наследник Бранковичей Вук Огненный Змей. В песне, весьма примечательной для историка — «Девушка Маргита и воевода Райко», записанной Ву-ком от старца Рашки (Вук, III, 10), перечисляется целый список сербских военачальников, исторических и легендарных, которые в XIV и
31
С. М а т и h. Порекло косовских песама краткого стиха. — «Зборник Матице српске за каижевност и ]език». Нови Сад, 1954, кн>. 1, стр. 7—25. Ср. рец. Н. Бана-шевича в журнале «Прилози за каижевност, je3HK, исторщу й фолклор», 1954, XX, св. 3—4, стр. 328—329. Замечено, что в эрлаягенской рукописи народных сербских песен, (начало XVIII в.) нет ни одной песни «косовского цикла».
32
А. Милетич (дед известного политического деятеля XIX в. Светозара Ми-летича) записал следующие стихи:
Часто письма из Косова шлются.
Кто их пишет, кому посылает?
От царя турецкого Мурата
К Лазарю царю в Крушевац белый.
Т. Осто]иЬи В. Норовиh. Српска гра^анска лирика XVIII в.—«Зборник за историку, каижевност и ]'език». САН, ка. 13, стр. 5. Ср. Б. КрстиЬ. Постанак и развод народних песама о Косовском 6ojy.—«ТреЬи конгрес фолклориста .1угослави]'е». Цетиае, 1958, стр. 91.