Не слишком убедителен аргумент проф. Лорда, который считает, что мусульмане сочиняли песни более длинные, чем христиане, «прежде всего потому, что в течение столетий они были правящим классом (?) и имели больше свободного времени слушать разные песни и рассказы». Причина длиннот в мусульманских песнях может быть, конечно, объяснена склонностью певцов к детальным описаниям — явление это также характерно и для среднеазиатского эпоса. Однако объяснение это несколько поверхностно. Основа несомненно кроется в изменении самих композиционных принципов, что достаточно ясно показал А. Шмаус а2 в весьма обстоятельном исследовании о мусульманском эпосе южных славян.
Уже Мурко различал два основных стиля мусульманской песни: гер-цеговинский и краинский. Герцеговинская мусульманская композиция отличается от сербской главным образом длиннотами и развитием второстепенных действий, не нарушающими, впрочем, единства действия (см. в нашем сборнике песню «Женитьба бега Любовича»). Северо-западная
Босния выработала новую структуру. Краинские песни распространились и в Герцеговине, затем в Новобазарском Санджаке и Албании за. Боснийцы сами утверждают, что «лучшие песни» следует искать в Крайне; они считают, что чем дальше песня от Краины, тем она «хуже».
Хойслер писал о том, что «набухание» (Anschwellung), растягивание песни порождается часто новыми художественными подробностями а4. Шмаус, исходя из теоретических построений Хойслера, полагает, что краинские юнацкие песни не становятся эпосом, а пребывают в некоем переходном состоянии между двумя жанрами. Сербская героическая песня обычно кратка. Она ограничивается одним действием, развивающимся равномерно. Гусляр не говорит от своего имени, разве что иногда вставляет краткие замечания или восклицания. Он преднамеренно концентрирует действие, избегая многопланности композиции. От этого выигрывает эпическая напряженность. Певец обращает внимание на самое главное, не вдаваясь в излишние детали. Сами повторения не «расширяют» песню, а способствуют (особенно у искусных певцов) стилистическим эффектам (как, например, в «Смерти матери Юговичей» или «Марко пьет вино в рамазан»). Строгий стиль «классической» сербской эпики избегает новшеств. Однако стилизация сербского эпоса у плохих певцов ведет к шаб-'лонам.
Совсем иные принципы Шмаус усматривает в эпике Краины. Певцы северо-западной Боснии охотно воспевают события большого объема. Они показывают не только отдельных юнаков и ближайшее их сопровождение, но и массы, например, «царское войско». Они изощряются в сложных описаниях, вводят все новых и новых действующих лиц, любят романтические авантюры (как в итальянском литературном эпосе XVI в.). Любовные сцены часто вытесняют военные события — везде раскинуты «сады Армиды». Содержание осложняется интригами. Происходит распад строго эпического стиля. Действие краинской песни — двустороннее (например, в лагере турок и в лагере христиан — как в «Песне о Роланде») и переносится из одного центра в другой. Песня содержит целый ряд симметрически расположенных картин (синхронность событий). Между обоими мирами — на некоем «среднем плане» — происходят события, необходимые для связи Повествования. «Средний план» приобретает особую важность. Там действуют вестники султана («царские татары»), разные посредники, хозяйки пограничных трактиров, переодетые и подслушивающие лица 43. Внимание привлекают персонажи, ведущие двойную игру. Создаются напряженные ситуации. Герои появляются в землях неприятеля. Переодетые лица сталкиваются на своем пути; это порождает неожиданные ситуации.
Сценические элементы краинского эпоса столь ярки, что возникает вопрос — не свидетельствуют ли они о близком знакомстве краинских певцов с театральными представлениями в соседних приморских городах Далмации?
В конце XIX в. краинскне певцы перестали сочинять новые песни, а только худо или хорошо исполняли старые. Краинские юнацкие песни все же не породили «эпоса для чтения» и остановились на предварительной ступени 44.
Не следовало бы забывать мнения Радлова о том, что «большой эпос может составить человек, вышедший из народной среды и сам владеющий техникой певца, который в то же время приобщился к культуре и обладает ярким индивидуальным талантом. Большой эпос (от «Илиады» до «Калевалы») возникает только на стыке эпического периода с культурным и требует от поэта принадлежности к «обоим мирам»»45.
43
В сербском эпосе переодевания встречаются, по редко; быть может, под влиянием магометанских песен (см.«Королевич Марко и Мина из Костура» и «Банович Страхиня»).
44
Заслуживают внимания свидетельства некоторых мусульманских певцов о том, что в их среде были в ходу рукописные сборпикп десен (что папомииает о манускриптах жонглеров французского средневековья). Певцы, исполнявшие свои песни для «Матицы Хорватской» в Загребе, назвали своих учителей, имевших «книги», которые восходили будто бы к «бледнолицей Айке», записывавшей от самих участников битв и поединков их подвиги. Марьянович и его помощники не смогли отыскать таких рукописей.
45
В. В. Р а д л о в. Образцы народной литературы северных тюркских племен, ч. V. СПб., 1885, стр. XXII—XXIII.