Дошедшие до нас бугарштицы 61 принадлежат к разным жанрам и возникли не в одной и той же среде: следует различать песни долгого стиха, близкие по тематике и лексике сербскому юнацкому эпосу; встречаются песни, сочиненные в далматинских городах неизвестными грамотеями, католически настроенными; примечательны песни, в которых проявляется местный патриотизм. Отметим как общее идеологическое направление многих из этих композиций — враждебное отношение к Бран-ковичам и симпатии к венгерско-хорватским героям XV—XVI вв. и Скандербегу, борцам против турецкого засилия. Можно с достаточным основанием утверждать, что бугарштицы столь же западносербского,
сколь хорватско-далматинского происхождения, однако мы сомневаемся в том, что они когда-либо распространялись по всей территории южных славян. На востоке, среди сербов от бугарштиц ничего не сохранилось; в паннонской Хорватии (Загреб) следы песен долгого стиха весьма слабы. Географические сербские названия, поскольку они присущи и песням десятисложным, обычно неточны, что укааывает на позднее заимствование. В бугарштицах преобладает юго-западная географическая номенклатура. Таким образом мы приходим к заключению, что бугарштицы возникли и бытовали — в течение XVI — XVII веков — в приморских областях южных славян на территории между Сплитом и Скадарским озером, вероятно, и в прилегающих районах Боснии и Герцеговины. Эта зона была сильно подвержена влиянию городской культуры (Хвар, Дубровник, Котор, Пераст). Записи бугарштиц, даже наиболее «народных» по-видимому подверглись обработке досужих литераторов. Любопытен эксперимент Андрея Змаевича (1624—1694), католического архиепископа Барского, по происхождению из Пераста. Змаевич составил девять кратких бугарштиц, соединяя в одну строку два стиха «Османа» Гундулича и добавляя после каждой пары шестисложный рефрен (см. Богишич, стр. 93—96). Эта перелицовка «Османа» свидетельствует о том, что в середине XVII в. в Черногорском Приморье растянутый и жалобный ритм бугарштиц был ближе уху местных литераторов, чем гладкие рифмованные восьмистишья дубровчан. В переделке Змаевича рифма приглушена. Мы полагаем, что этот эксперимент косвенно указывает и на древнейшее возникновение «долгого стиха» из четырехстопного хорея.
Мы не видим достаточного основания открывать в бугарштицах — поэзии рыбаков, гайдуков и мелких горожан — наследие бежавших от турок в Далмацию сербских и боснийских феодалов. Это мнение, высказанное в 80-х годах прошлого века, разделяют и в настоящее время некоторые исследователи62. В городской (вернее пригородной) среде Далмации, песня долгого стиха становилась балладой; эпические суровые черты исчезали, появлялись куртуазные и лирические элементы.
Рукописи бугарштиц, опубликованные в 1878 г. Богишичем, содержат не только песни долгого стиха, но также десятисложные. Издатель считает, что в дубровницком сборнике из францисканского монастыря участвовало одиннадцать собирателей или переписчиков. Четырнадцать первых песен сборника собрал дубровницкий иезуит Джуро Маттеи (умер в Риме в 1728 V.), а песни от 18 до 33—Иозо Бетондич, «достойный похвалы славянский стихотворец», переводчик «Героид» Овидия (умер в Дубровнике в 1764 г.). Бетондич несомненно приложил руку к песне № 1 (в сборнике Богишича) о Косовском бое. Он пользовался, конечно, народными песнями, но также Качичем-Миошичем и «Славянским царством» своего земляка Мавро Орбини. В сущности его «Косово» по методу составления мало чем отличается от «Лазариц» второй половины XIX в., состряпанных Илией Дивьяновичем или Ср. И. Стойковичем. Впрочем, литературные элементы у дубровницкого пиита еще очевиднее, чем у более поздних компиляторов народных песен. В начале рукописи приведена цитата из Качича-Миошича о важности народной поэзии для славян: «Господь бог даровал нашему народу такую природную память, что то, что другие народы запечатлели в книгах, он хранит в памяти».
61
Первое издание бугарштиц по рукописям XVIII в. из Дубровника и Загреба предпринял В. Богишич, написав к ним обширное и весьма содержательное предисловие—«Народне п]есме из стари]'их, najBimie приморских записа». Београд, 1878, кн.. 1, ср. V. J a g i с. Die siidslavische Volksepik vor Jahrhunderten.— «Archiv fur Slavische Philologie», IV. Berlin, 1880, S. 192—242.
62
А. Вайян пишет, что самые старые бугарштицы «первоначально пелись при дворе сеньоров, короля Боснии, герцога Степана, Балпшчей, которые содержали музыкантов», См. A. Vaillant. Marko Kraljevic et son frere Andrijas.— «Melanges
H. Gregoire», IX. Bruxelles, 1949, p. 569—575.