Идеи Радлова оказали несомненное влияние на исследователей. После Радлова А. Ф. Гильфердинг, изучая эпос русского севера, внес новое в развитие фольклористических идей. Гильфердинг находил в былинах две основные части: типические места (главным образом описания, но также речи героев) и места переходные, соединяющие типические. Первые, по его мнению, сказитель знает наизусть и поет «совершенно одинаково, сколько бы раз он ни повторил былину»74. Переходные Же места наизусть не запоминаются. Что же касается построения былины, Гильфердинг полагал, что в памяти певца «хранится только общий остов». Поэтому всякий раз, когда сказитель поет былину, он прибавляет, сокращает, меняет порядок стихов и сами выражения. Умелый сказитель все же вырабатывает для себя более или менее устойчивый текст с незначительными вариантами. «Возьмите сказителя,— пишет Гильфердинг,— с меньшей степенью памяти или давно отвыкшего от своих былин и заставьте его пропеть два раза одну и ту же былину — вы удивитесь, какую услышите большую разницу в ее тексте, кроме типических мест». Типические места, по наблюдению исследователя онежских былин, у каждого сказителя имеют свои особенности. Поэтому во всех былинах, которые поет один и тот же сказитель, много сходных и тождественных мест, хотя бы они не имели ничего общего по содержанию. Таким образом, типические места «всего более отражают на себе личность сказителя». Из «готовых картин» сказитель производит свой отбор; количество этих картин зависит от его памяти. Характерные свойства сказителя — набожность, юмор, патетика, лирика, пространные описания влияют на отбор «типических мест» (замечу: у Гильфердинга остается неясным, кто сочиняет все эти «картины», дающие возможность исполнителям выбирать).
Гильфердинг подчеркивает местные различия в былинах. Северные былины он делил на прионежскую и северо-восточную группы. Первая отличается — по его словам — пространностью, вторая — сжатостью повествования. В Прионежье нередки былины в 1000 стихов и больше; сказители предпочитают также более длинный стих. На северо-востоке стих более краток, повторений меньше и рассказ живее, не отягощенный подробностями; былина обычно не превышает 300—400 стихов.
Хотя дальнейшие исследования показали, что Гильфердинг не во всем был прав, тем не менее его взгляды внесли существенно новое в изучение эпической поэзии. Нельзя согласиться с Гильфердингом в том, что «типические места» сказитель поет всегда одинаково и что хорошие певцы вырабатывают постоянный устойчивый текст 75. Как в русских былинах, так и в сербских юнацких песнях именно одаренные певцы часто варьируют «типические места». При этом все же подтверждается, что «постоянные ' стихи» могут иметь у гусляров свои индивидуальные особенности. Несомненной заслугой Гильфердинга следует считать то, что он отметил, как те же стихи и образы, независимо от содержания, появляются в разных песнях одного и того же певца. Не менее важна его констатация местных особенностей стилевых и ритмических разновидностей былин.
В 1890 г. профессор Венского университета Ф.Миклошич (1813—1891), родом словенец, опубликовал работу об изобразительных средствах славянского эпоса, посвятив главное внимание постоянному эпитету а0. Хотя автор перечисляет «изобразительные средства» несколько схематически, его труд положил основание сравнительному изучению техникд устной поэзии славян.
Новый период изучения эпической поэтики южных славян наступил в начале XX в. Другой словенец, учившийся в Вене, профессор университета в Граце, затем в Лейпциге и Праге, М. Мурко, посвятил значительную часть своих работ южнославянской народной песне в ее современном состоянии. Мурко побывал в России (в 1887—1889 и в 1911гг.), учился у
А. Н. Веселовского. Он был прекрасно знаком с русской литературой по народному эпосу, в том числе с работами Радлова и Гильфердинга и, конечно, воспользовался их опытом. Он совершил несколько эпических путешествий по областям южных славян, входившим до первой мировой войны в состав Австро-Венгрии, а после 1919 г.— Югославии: Боснии, Герцеговине, Далмации, Санджаке. Особое' внимание Мурко обратил на мусульманский эпос, продолжая и развивая работу Л. Марьяновича. На конгрессе историков в Берлине в 1908 г. он выступил с докладом о народном творчестве боснийских магометан. В следующем году в г. Бихаче (Босния) от одного из главных певцов «Матицы Хорватской» Бечира Исламовича он записал несколько песен, которые старец пел двадцать лет до этого в Загребе (в 1889 г.). «Так я впервые установил,— пишет Мур ко,— что певец вносит много изменений в свои песни и что на эти изменения влияют обстоятельства, при которых он исполняет свои песни». Нельзя, конечно, не заметить, что эти наблюдения в области народной поэзии сделаны далеко не впервые.
74
«Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 г.», изд. 2-е. СПб., 1894 (1-е изд. вышло в 1873 г.). См. «Олонецкая губерния и ее народные рапсоды», т. I, стр.] 1—62.
75
См. современные исследования русских фольклористов: П. Д. У х о в. Из наблюдений над стилем сборника Кирши Данилова.— «Русский фольклор», I, 1956, стр. 97—115; П. Д. У х о в. Типические места (loci communes) как средство паспортизации былин. — «Русский фольклор», II, 1957, стр. 129—154; Р. М. Волков. К проблеме варианта в изучении былин. — «Русский фольклор», II, 1957. Об индивидуальных особенностях Кирши Данилова и о том как он «исправлял тексты», см. статью А. И. Стендер-Петерсена Проблематика сборника Кирши Данилова.— «Scando-Slavica», t. IV, Copenhagen, 1958, стр. 70—93.