Задумавшись, я начала разглядывать схемы строения головного мозга, висевшие на стене. Испещрённый глубокими извилинами мозг зачем-то раскрасили в различные цвета, мелко подписав непонятными словами на латыни. И как только доктора разбираются в этих хитросплетениях нейронных связей? Интересно, а какой участок мозга отвечает за подключение к виртуальности?
Неожиданно дверь кабинета с шумом распахнулась, впуская пожилого профессора в белоснежном халате.
– Почему в кабинете столько людей? – недовольно проворчал доктор, окидывая непрошеных посетителей взглядом. – Прошу посторонних удалиться.
Брат и адвокат посторонними не считались, генерал Кирилов и майор Вотанин, предъявив свои удостоверения, также получили разрешение остаться. Быстро среагировав, Анна объявила себя безмерно любимой девушкой Немова, выторговав право присутствовать при оглашении медицинского заключения.
– Так хорошо, с этими понятно. А Вы кем являетесь? – нахмурился профессор, бросив на меня раздраженный взгляд из-под кустистых седых бровей.
Вопрос привёл в замешательство. А собственно, кто я для Димы? Случайно встреченный в Сети геймер? Его студентка? Сотрудница его фирмы? Девушка? Хотя нет, эта должность уже занята Анной. Тогда кто? И имею ли я право сейчас здесь находиться?
Я перевела растерянный взгляд с профессора на Макса в надежде на помощь, но старший Немов стоял молча, вытянув губы в недовольную узкую полоску. Пробежав глазами по заинтересованным лицам агентов и безразличной физиономии адвоката, я упёрлась в самодовольную ухмылку блондинки.
– Девушка, Вы слышали вопрос? – доктор прошёл размашистым шагом к письменному столу и, устроившись в рабочем кресле, вновь обратился ко мне. – Кем Вы приходитесь Дмитрию Евгеньевичу Немову?
Стоило врачу освободить проход, как санитар медленно вкатил в кабинет инвалидное кресло. В худом, безвольно сидящем на каталке небритом парне, руки и ноги которого фиксировали тонкие ремни, я не сразу узнала Диму. Его и без того бледная кожа приобрела нездоровый голубоватый оттенок, на фоне чего тёмные круги под глазами казались безмерно огромными и пугающими. В отросшей чёлке Немова, небрежно разметавшейся по широкому лбу, блестели нити седины, делая его старше лет на десять. Но не это поразило меня во внешности Димы больше всего; некогда притягательные, полные живой силы и глубиной интеллекта зелёные глаза отрешённо смотрели пустым взглядом сквозь пространство в одну точку.
Мгновенно все встало на свои места, сомнения развеялись, разрушая выстроенные фантазией радужные замки, погребая под обломками надежду. Врачебный вердикт мне был не нужен, я и без него поняла, что сознание Димы так и осталось блуждать в закоулках Эпсилиона. Сложный и скрупулёзно просчитанный план хакерской атаки, невероятный рост продаж и огромная прибыль компании «CIM-безопасность», подписанные контракты с крупнейшими провайдерами виртуальности, поддержка миллионов пользователей Сети, долгая и кропотливая работа первоклассных адвокатов – всё это вернуло Немова в Россию, но не позволило Диме возвратиться ко мне. Он был далеко. Там, куда никому не добраться.
– Жена, – выдохнула я, безоговорочно принимая злую судьбу. И неважно, сколько отмерило дней, недель или лет обследование, я стану тем маяком, свет которого укажет Диме дорогу домой.
Не обращая внимания на направленные в мою сторону взгляды, я преодолела разделяющие нас с Димой метры холодного врачебного кабинета и опустилась на колени рядом с коляской. Осторожно взяв хакера за руку, тут же повисшую в моих ладонях тяжёлой плетью, не отрывая глаз от подёрнутых пеленой безразличия зелёных омутов, я пообещала:
– Всё будет хорошо, Дима. Ты обязательно поправишься. Слышишь? Обязательно.
Говорят, по рукам можно определить профессию человека. Каждодневный стереотип движений неизменно оставляет следы на нашей коже и при определённой степени наблюдательности несложно отличить человека рабочей профессии от работника умственного труда. Рука хакера оказалась тёплой и мягкой, с длинными и тонкими, точно у пианиста, пальцами. Нежная кожа никогда не знала физического труда и лишь подушечки пальцев выдавали своего хозяина. С развитием технологий, где тяжёлую работу выполняют роботы, где повсеместно сенсорные экраны и голографические проекции, где взаимодействие с компьютером идёт посредством считывания потенциалов мозга, только у программиста могли быть симметричные мозоли на подушечках трёх пальцев обеих рук.
Миллиметр за миллиметром я осторожно исследовала на ощупь кисть Димы, пока профессор монотонно сообщал результаты обследования. Сложные медицинские термины подкреплялись снимками МРТ, цифрами электроэнцефалографии, показателями работы периферических нервов и неясных тестов. Я потеряла смысл повествования уже через минуту, а присутствующие в кабинете слушали доктора молча, сосредоточенно вникая в суть непонятных слов, внимательно рассматривая снимки 3D-модели Диминого мозга и активно кивая на каждую озвученную врачом цифру. Неужели агенты спецслужб, адвокат, Макс и Анна действительно понимают, о чём говорит доктор? Или, в отличие от меня, они старательно делают вид, дабы не показать своё невежество?
– Профессор, спасибо за столь подробный отчёт о состоянии пациента, попрошу оформить его и переслать в ГОКБ, – по окончании монолога доктора, первым отреагировал генерал Кирилов. – Но я не совсем уловил из Вашего рассказа, когда молодой человек сможет продолжить работу?
Вопрос генерала вырвал меня из меланхоличного оцепенения; это единственное, что меня действительно интересовало.
– Работать?! – удивлённо поднял густую бровь профессор. – Уважаемый, Вы вообще меня слушали? Органических повреждений мозга у Дмитрия нет, но произошли значимые функциональные нарушения. Я давно не встречал столь выраженных изменений по результатам диагностических исследований, видимо, сказалось повторное отключение от Сети за короткий промежуток времени.
– Да-да, мы поняли, парень вылетел из Эпсилиона и получил серьёзное повреждение мозговых функций, – раздражённо проговорил генерал, недовольный назидательным тоном профессора. – Меня интересует, сколько времени займет восстановление.
– Сложно однозначно сказать, – протянул доктор, вновь пробегая глазами по столбику цифр с результатами тестов, – требуется длительная реабилитация, контрольные обследования, динамическое наблюдение. После таких повреждений, хорошо, если он сможет начать разговаривать через год и самостоятельно себя обслуживать. Что касается работы в виртуальности… максимум, на что молодой человек будет способен – это заказ продуктов онлайн.
Почудилось, будто совсем рядом молнией ударил электрический разряд в пятьдесят миллионов Вольт, пробегая колючей волной вдоль позвоночника. Уши заложило от громыхнувших слов врача, эхом отразившихся в моём сознании. Год на восстановление речи, а потом лишь «заказ продуктов»? Бред какой-то! Видимо, я сплю и мне снится кошмарный сон, иначе объяснить прогноз сделанный профессором невозможно.
Дима семь лет провёл в виртуальности, развивая свои способности, переплетая сознание с цифровой вселенной, он стал самым сильным хакером в истории Эпсилиона и имел массу дополнительных программ, защищающих пользователя в Сети. Пусть отключение было повторным, но оно не могло настолько сильно повредить подготовленный мозг инфосефт.
– Перепроверьте свои дурацкие цифры! – вскрикнула я, подбегая к столу профессора. – Там точно какая-то ошибка!
– Уверяю Вас, ошибки быть не может, – развёл руками доктор, открывая передо мной очередную голографическую картинку. – Вот посмотрите сами на показатели позитронно-эммерсионной томографии, реакция мозга на световые и звуковые раздражители отсутствует.
– Значит, Ваша томография дала неправильный результат! – негодовала я, переходя на крик. Врач опирается исключительно на итоги вычислений машины, но что эта железяка может знать о Диме и его мозговом потенциале?