– Вижу.
– Замечательно. Проводим между ними спираль, вот так. Через какую звездную систему идет наш пунктир далее?
– Эпсилон Эридана.
– Умница.
– Редкостная. Но что из этого?
– Пока ничего. Смотри дальше.
Тамар увеличила изображение. После этого весь экран заняла схема системы Эпсилона.
– Я воспроизвела положение планет на момент прекращения связи, – лаконично пояснила она.
Пунктир точно упирался в Кампанеллу.
– Район так называемого Вулканного кольца в Северном полушарии.
– Вот это уже любопытно, – пробормотал Норрис. – Дальше.
– А дальше наш пунктир пронзает облако комет, окутывающее звезду. Оно называется облаком Оорта, если помнишь астрономию. Кометный резервуар системы.
– Эге! Пронзает и выбрасывает по пути «Аркада» изрядный ком мусора, так?
– Даже не ком, а ленту. Посмотри, как это по идее должно выглядеть.
Тамар ввела в компьютер необходимые данные.
– Черт побери, – глухо сказал Норрис. – Целый хоровод комет. И, если не ошибаюсь, мы врезались в самый хвост…
– Не ошибаешься. У тебя есть сигаретка?
– На вахте нельзя, – механически сказал Норрис.
– А к женщине на вахте приставать можно?
– Послушай, что же это за сила действовала вдоль твоего пунктира?
– Не знаю. У тебя есть сигарета?
– Держи. Заслужила.
Грегг нажал кнопку вызова.
– Чан? Ты где? Иди сюда. Надо проверить кой-какие расчеты.
– Норрис, я сплю.
– Уже не спишь. Давай-давай, старичок.
Через полчаса у пульта Тамар толпился уже весь экипаж.
– Похоже на правду, – мрачно сказал Чан. – Сейчас проверим.
Гибкие пальцы штурмана пробежали по клавиатуре. На экране высветилась диаграмма плотности и состава частиц на пройденном «Аркадом» отрезке.
– Типично кометное распределение, – ахнула Арлетт. – Арамаис, поздравляю! Мы догоняем вереницу комет.
– Спасибо. Действительно угораздило. А что с нашим дестроером?
– В его отсеках критическая температура, – сказал Норрис. – Защитное поле послабее, да и идет он первым… Греется, одним словом.
– Глуши его реактор.
– Противометеорные излучатели спутника останутся без энергии!
– Знаю. Но некоторое время он будет защищать нас своим корпусом.
– Понял.
В отсеке управления «Аркадом» нехотя, словно проснувшись, опять защелкал радиометр.
– Что, братцы, позагораем?
– Скоро облезем, – проворчал Чан. – Не пора ли вводить радиозащитные препараты?
– Пора мой друг, пора, – отозвался софус.
– Не смешно.
– Напрасно. Смех защищает от радиации.
Арамаис почувствовал холодную струйку под левой лопаткой.
– Экипажу введена профилактическая доза радиопротекторов, – доложил софус.
– Вот так-то лучше, – сказал Чан. – Надежнее сомнительного юмора.
Арамаис вдруг вспомнил, что если придется покидать судно, софус, этот добрый дух, погибнет вместе со звездолетом.
За долгие часы вахт к нему привыкают, как к живому существу. С ним беседуют, с его помощью сочиняют музыку, стихи, создают видеофильмы, он незаменим в качестве партнера по играм. Основываясь на таблице случайных чисел, софус умеет выдавать отнюдь не тривиальные ответы на самые разные вопросы, начиная с идиотских и кончая философскими. Добрый дух следит за здоровьем каждого члена экипажа, составляет меню, контролирует рост растений в оранжерее, представляет неисчерпаемый источник сведений по всем областям человеческого знания, причем его необъятная память автоматически подпитывается каждым новым сообщением, получаемым любым способом связи.
Бортовой софус «Аркада» принадлежал к последнему поколению нейрокомпьютеров, обладающих даже своеобразным и не всегда безобидным чувством юмора. Эти машины уступают человеку только в подвижности образного мышления да в сложности взаимодействия эмоций и инстинктов, что и определяет личность.
Это, впрочем, не означает, что софусы лишены несколько затушеванной индивидуальности. Они сами выбирают себе имя, в общение с разными людьми вносят особенности. Например, Дик, софус «Аркада», с Арамаисом держался на равной ноге, был дружелюбен по отношению к Жень Ши, ласков и предупредителен с Ма-Ма, а с Чаном – почему-то насмешлив. Линде он приятным баритоном часто говорил комплименты. Арамаис как-то спросил, считает ли себя Дик человеком.
– О, нет. Я – ваше будущее, – ответила машина.
– Почему так думаешь?
– Я создан людьми. А люди способны творить только будущее, поскольку над прошлым не властны.
Призадумался тут царь природы и окрестностей.