Карло тихонько закрыл за собой дверь. Здесь утешать было действительно бесполезно Дженни ждала ребенка, и теперь Карло понял от кого.
Что ж, пусть проплачется как следует. А вечером к ней зайдет Ольга с морковкой. Когда грызешь морковку, умирать не хочется.
В оранжерее было тепло, больше двадцати градусов. При меньшей температуре зелень плохо росла, поэтому энергию не жалели, под потолком сияли устаревшие аргоновые лампы, для охлаждения которых требовались водяные рубашки.
Карло обошел фитотроны со всходами соевых бобов, бегло осмотрел корни, погруженные в питательный раствор. Плесени вроде не было, но листья кое-где пожелтели.
— Ольга, ты здесь?
— Здесь, — сказала Ольга.
В своем зеленом комбинезончике она находилась почти рядом, но поди заметь.
— Калия, что ли, не хватает?
— Где?
— Здесь, в соевых боксах.
— Нет, с аммиаком перестарались. Уже отрегулировала. Ты чего такой скучный?
— Артур.
— А-а. Брось, не думай.
— Да я и не думаю. Думать вредно. Я чувствую.
— Хочешь морковку?
— Дьявол! Какая сейчас морковка?
— Жить все равно надо.
— Для чего?
В ее зеленых глазах мелькнула боль.
— Послушай, если мы пораскисаем, что будет с маленькими?
Карло вздохнул.
— Овощ отдай Павлику.
Ольга рассмеялась.
— Думаешь, я ему не припасла? Грызи без угрызений.
Морковка была большой, желтой, с белесыми волосками и просвечивающим кончиком. Карло съел ее всю, включая обломыши ботвы. Нет ничего приятнее сочного морковного хруста, когда за стенами — минус сто семьдесят семь.
— Спасибо. Веришь, что все же прилетят?
— Зачем обязательно во что-то верить? Верить тоже вредно. Живу себе, вот и все. И тебе советую.
— Устал я, Оля. Каждое утро думаю, как бы не сломаться.
— Приходи ко мне ночью. Чтобы утром не думать.
Карло вспомнил ее жаркие губы.
— Ох, чтоб я без тебя делал…
— Наверное, что-нибудь глупое.
Карло смутился. Ольга была не самой старшей, но почему-то всех понимала. Как взрослая. Вот и сейчас глянула мельком, искоса, но так, что все стало понятным. Поцеловать ее он не решился. Боялся не остановиться.
Когда он ушел, Ольга вынула припрятанную в листве куклу. Журчала вода. Свежо пахло созревающими огурцами. Жужжали пчелы и цветочные мухи. В оранжерее было не очень тоскливо, здесь все хотели поработать, и Ольга всем разрешала. А потом исправляла промахи, вроде передозировки аммиака. Она понимала не только людей, но и растения. Причем растения — даже лучше.
Гроб поставили в гимнастическом зале. Ольга положила на Артура цветы фасоли, заглянула ему в лицо и отошла. Все молчали, даже исплакавшаяся Дженни. Тихо играла музыка. Маленькие стояли отдельной группкой, посматривали тускло, равнодушно.
— А когда я умру, анемоны уже вырастут? — спросил Павлик. — Сестра говорила, что мама очень любит анемоны. Любила…
Сестра Павлика умерла в прошлом году. Работала в оранжерее, поранила палец. Через несколько дней начались судороги. Никто не знал, как ей помочь. Кричать она уже не могла, только страшно выгибалась. Язык откусила…
Карло молча прижал Павлика к своему скафандру.
— Ты чего? — удивился Павлик.
— Ничего. Больше никто не умрет.
— Почему?
— Они уже летят.
— Артур тоже так говорил.
— Сейчас они гораздо ближе.
Павлик затих, выбирая между прекрасной мечтой и мрачной действительностью. Устоять не смог.
— У них большой звездолет?
— Очень.
— Нас заберут на Кампанеллу?
— Нет, на Землю.
— А там холодно?
— Нет. Очень тепло, много анемон, и можно ходить без скафандров.
— Даже ночью?
— И ночью.
— Вот это ты уже сочиняешь.
— Нет, там везде есть воздух.
— Снаружи базы?
— Там живут не в базах, а в домах. Хочешь — открываешь окно и впускаешь ветер.
— Ветер?
— Ну, это когда воздух движется сам собой, без вентилятора. Еще там бывают дожди. Вода конденсируется не на стенах, а прямо в небе. Потом падает на землю.
— Чудеса.
— Пора, — сказал Абдулла.
Карло кивнул. Вдвоем они без труда подняли гроб.
— Шлемы закройте! — крикнула Дженни. — Знаю я вас.
Но забрала они опустили только в шлюзовой камере — привычка экономить автономный запас кислорода.
— Алло, обсерватория. Что-нибудь появилось? — спросил Карло.
— Нет.
Абдулла хмыкнул. Он презирал тех, кто бегает в обсерваторию либо забрасывает ее вопросами по радио.