– Вирус Ашера и все результаты исследований останутся у меня. Эти наработки не должны попасть к людям. Если хочешь заполучить их, тебе придётся пойти на одно условие.
– Зачем? Я просто убью тебя… – отмахнулась дерзко Катсу.
– Ты стрелять не спеши… – Магваер хотела было предложить сделку, но в глубине души понимала – та на сделку не пойдёт. В глазах Кичи кипел злой огонь. Вместо души была пустота. Разум затмил гнев.
– А ты права. Выясним отношения так, как выясняли наши предки.
– Что ты предлагаешь? – насторожилась Хилари.
– Стрелять умеешь?
– Умею, – спокойно ответила Магваер. Она понимала, что перед ней профессионал своего дела, опытный боец, знающий себе цену. Но и сама ашера была не промах. К тому же понимала – одна пуля, даже пусть и калибра 357 мм, её не убьёт. Покалечит? Может быть. Но не более того. Крепкая и плотная мышечная ткань. Относительно толстая и прочная кожа, устойчивая к порезам и колющим ударам. Пули могли пробить, кожу, мышечную ткань, но внутренние органы оставались целыми.
– Хорошо. Тогда пошли. Выйдем из вагона в чистое поле.
– Что вы задумали? – перепуганно спросила Клэр.
– Обычный поединок на пистолетах. Правила просты. Расходимся на десять шагов, а затем поворачиваемся лицом к лицу. По истечении минуты выхватываем пистолеты и стреляем. Всё просто, как восход солнца на ясном небе. Убьёшь меня – забирай все труды. Умрёшь ты – я забираю всё себе.
– Чертежи находятся у меня в разгрузке, обыщешь моё тело и получишь то, что хочешь. Но есть ещё одно но. Ты спасёшь этих людей и обезвредишь бомбы, или жди, пока я это сделаю, – спокойно и размеренно проговорила Магваер. Её не волновала собственная возможная смерть. Больше всего она боялась того, что если умрёт, люди погибнут от взрыва.
– Я здесь не для того, чтобы кого-то спасать. У меня есть приказ. Есть задание, и его нужно выполнять. А что до бед других людей, то есть правило – не лезь. Это не твоё дело.
– А я здесь для того, чтобы спасти этот грёбаный поезд. Я уже набила морды нескольким противникам и не собираюсь останавливаться на полпути. В поезде, вернее, под ним, есть бомбы, и их нужно обезвредить, – начала настаивать на своём Хилари.
– Что же ты так держишься за этих людишек? – немного цинично сказал оппонент.
– Потому что это мой долг, – уверенно ответила ашера.
– Долг? Обязанность? Патриотизм? Бред. Патриотизмом, служебным долгом сыт не будешь. Всем нам надо жрать, пить и ещё что-то носить. Я посмотрю, что будут значить для тебя эти слова, когда твоё же общество, что ты защищаешь, развалится на части. Так было при вторжении в сорок первом году. Посмотрим, как ты запоёшь, когда эти люди, что ты так фанатично защищаешь, повернутся к тебе спиной и наложат на тебя кучу. Посмотрю, что ты тогда скажешь.
– Знаешь, может, тебя чем-то кто-то обидел, но это не повод всех ненавидеть. Почему развалилось общество в сорок первом? Ответ очень прост, и кроется в наших американских исторических корнях. Мы привыкли, что можно рассчитывать только на себя, и больше ни на кого. Именно поэтому мы готовы грызть друг друга из-за еды, воды и прочих нужных нам ресурсов. Нужно нерушимое единство…
– Бла-бла. Сразу видно, школу войны ты так и не прошла. Ты не представляешь, что такое предательство тех, кого ты любишь, и тех, кого ты называла родными. Не знаешь, что такое, когда из-за этого предательства тебя, как какую-то вещь, передают от одного мужика к другому. А жизнь, когда не знаешь, доживёшь ли не то что до следующего часа, до следующей пятиминутки? Я уже не говорю про то, как весело жить ради того, чтобы хоть что-нибудь добыть себе на пропитание. И знаешь, что такое – получить за смену чёртову горсть риса и гречки и потом сесть где-нибудь в укромном месте, чтобы поесть? Но поесть тебе не удастся, потому как к тебе подойдёт собачий сын и всё отберёт. Всё то, что нажила своими в прямом смысле слова потом и кровью. И мало того, что отберут. Так ещё и поиздеваются над тобой так, что ни в одном порносне не приснится. И знаешь, что самое «классное»? Всё сказанное мной выше проделывают те самые американцы. То самое американское общество, граждане страны, что ты так обожаешь. Я тоже когда-то была патриотом, пока не поняла, что к чему.
– Ты попала в один из этих трудовых лагерей. Сочувствую тебе. – Хилари было действительно жаль Катсу, но она не находила нужных слов.
– Твоё сраное сочувствие не вернёт часть моей жизни, – Катсу сказала это со злобой в голосе. Она буквально скрежетала зубами.