Немного помолчала.
– Вопрос в другом. Кому передать? Николосу Кейджу? – Вспомнила то, как лестно о нём отзывались «Красные черепа». – Если только Николосу. Нужно посмотреть, что этот воин из себя представляет, и тогда будет видно.
С этими словами продолжила копаться в портфеле. Нашла ещё одно письмо. Его она трогать не стала. Понимала, что это не для неё, и решила отнести Клэр. Закрыв кейс, быстрыми шагами вернулась обратно.
– Ну что там? – спросила Фриман дрожащим голосом. В глазах её были волнение и небольшой страх. Переживала за своего отца. Хилари никак не отреагировала на это. В голове у себя она подбирала правильные слова, чтобы не обидеть Клэр.
– Ничего. Твой отец просто исчез, и я не знаю куда. Я исследовала все места, где он мог быть. Мои приборы не зафиксировали ровным счётом ничего. Никаких следов. Всё, что он оставил – этот кейс на молнии. Он забит документами. Еще в нём были две записки. Одна мне, одна тебе. В моей записке он просил позаботиться о тебе первое время. Что касается твоей записки, то я не знаю, что там. Не имею привычки читать чужую почту.
С этими словами она протянула записку Клэр. В этот момент в голову пришла мысль о том, что неплохо бы узнать, когда поезд поедет. Не дожидаясь, пока Клэр хоть как-нибудь отреагирует на содержание записки, она вышла из купе и быстрыми тяжёлыми шагами направилась вперёд, к купе проводницы. Достигнув его, она постучала в дверь. Оттуда тут же донеслось:
– Убирайтесь, грёбаные террористы! Я вас всех перестреляю!
– Приплыли. Ладно. Хорошо. Давай, стреляй, а потом тебя обвинят в смерти и серьёзных финансовых потерях твоей компании. Ведь если погибает пассажир, то той компании, где он обслуживался, придётся возместить моральный и физический ущерб. Оплатить похороны. Всё это вычтут из твоей зарплаты. Ты этого хочешь? Могу устроить. – Хилари говорила довольно серьёзно.
– Я не открою дверь. Убирайся отсюда.
– Ладно. Как знаешь.
Магваер, не желая получить свинцовой дробью по броне, решила отправиться в самое начало поезда. Попасть к начальнику поезда или к машинисту. Нужно было сообщить о том, что всё в порядке и можно двигаться дальше. Но у неё этого не получилось. Доступ в локомотив перегородила закрытая дверь. Однако проводница первого вагона была немного посговорчивее. Заметив Хилари в полном доспехе, она тут же подошла к ней и спросила:
– Всё кончилось? – Видимо, знала, что подобный доспех означает помощь и скорое решение проблем с террористами.
– Да. Только мне нужно, чтобы мы двигались дальше. Кстати, объясните мне, почему вы не вызвали транспортную безопасность. В депо или на станции должны быть службы на такой вот случай.
– Так и есть, только есть одно но. Они обрубили связь. Мы можем ехать и вслепую. JPS работает, постепенно доедем до Нью-Йорка.
– Хорошо. Тогда вытаскивайте нас.
– Как скажете. Вы ашера?
– Да. Я ашера. Боевая группа «Красный череп». Хилари Магваер.
– Понятно. Я тогда доложу машинисту о том, что можно двигаться дальше.
Хилари хотела было предложить машинисту свои услуги связи, но потом вспомнила, что не может оставить в людских руках джагерхоровские технологии. Решила вернуться в своё купе, к Клэр.
В поезде было тихо. Купе все закрыты. Люди боялись показываться на вид. Плацкартных вагонов в поезде не было, состав был фирменным, с вагонами класса «СВ» и купе. Беспрепятственно добралась до своего места. Клэр сидела, полусогнувшись, и плакала над тем, что было написано в записке. Туш вся потекла по лицу, превратив девушку в не очень красивое создание.
– Что произошло? – спросила Хилари. В ответ тишина. Только всхлипывание и слёзы с истерикой пополам. Клэр всю трясло.
– Ясно. Дай сюда. – Не церемонясь, взяла у неё записку и начала читать.
«Клэр, дочка, прости меня, но сложились такие обстоятельства… Из-за них я вынужден уйти. Так будет безопаснее для нас обоих. Им сильно придётся потрудиться над тем, чтобы нас найти. Я сделал большую ошибку в жизни, даже две. Я ввязался в работу не на тех людей, но понял это слишком поздно. Я попытался исправить эту ошибку, но вместо этого ошибся ещё больше. Я втянул в это болото самое дорогое, что у меня есть. Теперь я хочу попытаться исправить и это. Нам нужно расстаться. Теперь каждый из нас сам по себе. Это печально. Печально, когда семьи распадаются. Парадокс в том, что нужно чем-то пожертвовать, чтобы потом сохранить то, что тебе дорого. А самое дорогое для любого родителя – это его дети. Именно поэтому я исчезну. Ты сможешь самостоятельно позаботиться о себе, а если нет, думаю, ты подружишься с Хилари, и она сможет поддержать тебя. Она своенравная, но у неё добрые намеренья и, что главное, – добрые сердце и душа. Она личность, кто никогда не подведёт. Надеюсь, ты простишь и поймёшь меня. Возможно, когда-нибудь мы встретимся. Люблю и целую. Твой папа».