В апреле — мае 1866 г. Фишер проходил инструктаж по стрелковой подготовке в Хите. На этом любопытном эпизоде следует остановиться подробнее, поскольку именно тогда Фишеру впервые пришлось иметь дело с армейскими чинами, и он надолго определил его отношение к армии. Фишер считал, что занятия не принесли ему никакой пользы с профессиональной точки зрения: «Я оказался в составе небольшой группы офицеров; справа от меня сидел генерал, слева — полковник. Полковник убивал время, рисуя генерала… Когда нас экзаменовали по „теории“, мы должны были вставать, отвечая на вопрос (как маленькие дети в воскресной школе)… Естественно, нам задавали всякие устрашающие вопросы. Один из тех, которые достались мне, звучал так: „Как вы заливаете воду в ствол винтовки, когда чистите его?“ Мой ответ был неправильным. Я сказал: „С помощью жестяной воронки“. Правильный ответ был — „аккуратно“»[73].
Впоследствии Фишер всегда приписывал армейским чинам особую тупость. Занятия в стрелковой школе Хита, по-видимому, только укрепили его в этом убеждении. «Тем не менее, — вспоминал он, — я провел там время прекрасно; английская армия, была ко мне снисходительна, и я также полюбил ее»[74]. Излишне упоминать, что Фишеру было выдано свидетельство об успешном окончании этих курсов.
В 1867 г. он познакомился с замечательным молодым офицером, служебный путь которого впоследствии весьма тесно переплетется с карьерой Фишера. Лейтенант военно-морского флота Артур Уилсон был на год моложе Фишера. Оба впоследствии станут крупными авторитетами в области морских вооружений, оба поочередно будут занимать пост главного инспектора флота, а в 1910 г. Артур Уилсон примет у Джона Фишера пост первого морского лорда. Что касается знаний и профессиональной подготовки, то здесь они были почти равны, хотя впоследствии интересы Уилсона сосредоточились на военно-морской тактике, а Фишер занялся управлением флота и административными функциями. Однако по характеру они были полной противоположностью друг другу. Если Фишер был энергичным и темпераментным, то Уилсон, напротив, олицетворял викторианскую самодисциплину и самоограничение. Словно член некоего монашеского ордена, Уилсон был настоящим фанатиком своего дела. Служба и военный флот были его единственной любовью и привязанностью. С полным безразличием воспринял он известие о награждении его высшей наградой Великобритании — Крестом Виктории. Уинстон Черчилль, у которого не было причин испытывать расположения к Уилсону, все же дал этому моряку высокую оценку: «Он был, вне всякого сомнения, наиболее самоотверженным человеком, какого я когда-либо встречал»[75].
1867 г. открывает весьма важный этап в службе Фишера. С этого времени он приступает к систематическому изучению электротехники и минного дела. Период его карьеры, который условно можно назвать «торпедный», продолжался до 1876 г. Информация о деятельности Фишера в указанной области весьма скудна и следствием этого явилось множество недомолвок и ложных представлений, встречающихся в трудах позднейших исследователей.
В те годы торпедное дело было совершенно новым и неизведанным. Если английский морской офицер в 1867 г. употреблял слово «торпеда», он отнюдь не имел в виду самодвижущуюся торпеду, устремлявшуюся к цели в подводном положении. Он подразумевал либо морскую мину, либо взрывное устройство на конце длинного шеста, крепившегося к носовой части небольшого катера. Принимая во внимание, что к 1869 г. Фишер, несмотря на молодость и небольшой чин, стал крупным авторитетом по торпедам, его деятельность на этом поприще заслуживает более пли менее подробного описания.