Тем не менее, сам факт коронации повысил шансы Генриха. Он начал переговоры о союзе с королем Сицилии Фридрихом III. Предполагалось выдать дочь императора Беатриче за сына короля – дона Педро. На стороне Генриха были Венеция, Пиза и Генуя, объединенный флот этих морских держав мог создать серьезную угрозу для Неаполя. Таким образом, Флоренции, по его замыслу, было не устоять.
Из Рима Генрих двинулся прямиком в Тоскану и вскоре родной город Данте был взят в кольцо осады. Однако Флоренция обладала мощными укреплениями, а черные гвельфы готовы были драться до последнего. Император, оценив свои силы, отступил в Пизу, где стал готовиться к продолжению схватки.
Овдовевший Генрих решил жениться вторично на Екатерине Габсбургской, сестре герцога Австрийского. Невесту должен был сопровождать в Италию сын самого императора, отважный рыцарь Иоанн Богемский со своими воинами. От будущего зятя Генрих тоже ждал подмоги. Дочь Беатриче в свою очередь направлялась из Люксембурга в Италию во главе внушительного отряда.
Угроза для Роберта Неаполитанского, патрона всех итальянских гвельфов, возникала нешуточная. Генрих и его союзник король Сицилии могли взять Неаполь в клещи, и тогда с высокой долей вероятности вся антиимперская коалиция посыпалась бы. Практически все было готово для решающего удара. Генрих выступил в поход. И внезапно 24 августа 1313 года скончался. В народе пошли слухи, что он был отравлен через причастие монахом, присланным папой…
Генрих, последняя (как стало ясно позже) надежда приверженцев глобального гибеллинского проекта, был погребен в Пизе на кладбище Кампо Санто. На надгробье высечены строки Данте:
Сейчас гробница находится в соборе, рядом со знаменитой «падающей башней»…
Для Данте смерть Генриха была крушением всех надежд – и политического проекта, и упования вернуться на родину. Но он не остался бесприютным. Вожди гибеллинов и не думали складывать оружия. Их вождь, владыка Вероны Кан Гранде делла Скала стал для поэта другом и покровителем. И не мудрено, ведь в описанные годы он создал программный для его партии труд «Монархия». Это гибеллинская утопия, которая обосновывает благотворность создания всемирного государства. Данте пишет:
«Эта общая единая цель – единое всемирное государство, которое обеспечит всем людям на земле справедливость и прекратит войны и междоусобия».
В этом труде он вступает в полемику не просто с идеей гвельфов, но с концепцией государства, которую сформулировал Блаженный Августин в своей великой книге «О граде Божьем». Для последнего языческая Римская империя, как и любое нехристианское государство, было «разбойничьей шайкой», правящей с помощью насилия и преследующей грабительские цели.
Но для Данте Римская империя есть прообраз всемирного царства справедливости, правитель которой вовсе не будет обязан своей властью папе. Он пишет: «Светская монархия, называемая обычно империей, есть единственная власть, стоящая над всеми властями во времени и превыше того, что измеряется временем».
Трактат посвящен обоснованию «правильности» этой власти и необходимости того, что центром она должна иметь Вечный Рим. При этом она должна объединить не только Италию, которая представляла собой непрерывно враждующие республики и княжества, но весь мир. Данте апеллирует к божественному авторитету: «Род человеческий наиболее уподобляется Богу, когда он наиболее един, ибо в одном Боге подлинное основание единства. От того и сказано “Слушай, Израиль, Господь Бог твой един есть”. Но род человеческий тогда наиболее един, когда весь он объединяется в одном, а это может быть не иначе, как тогда, когда он всецело подчинен единому правителю, что очевидно само собою. Следовательно, род человеческий, подчиненный единому правителю, в наибольшей степени уподобляется Богу, а потому в наибольшей степени отвечает божественному намерению – чтобы все было хорошо и превосходно».
Как и все утописты, которые пойдут по его следам, Данте тут полностью игнорирует тот факт, который как раз особо акцентировал Августин – пораженность грехом человеческой природы. А это значит, что прямые аналогии между порядком Небесным и земным абсолютно невозможны. Тем не менее, идеи, изложенные в этом трактате Данте, будут веками вдохновлять разнообразных «объединителей» человечества. И неизменно они будут вести к океанам крови, к воплощенному Аду, во имя того, «чтобы все было хорошо и превосходно».