— Мне очень жаль, капитан. Я просто волновалась о вашем самочувствии. Вы казались подавленным.
«Волновалась? — Искусственный интеллект способен волноваться? — Нет, скорее всего, фигура речи».
— Тебе не стоит беспокоиться о моём психическом здоровье, — сухо произнёс я.
— Вынуждена не согласиться. В обязанности помощника входит мониторинг физического и… — внезапно она затихла, словно сболтнула лишнего.
— Эра?
— Ещё раз простите, капитан, — её голос звучал виновато. — Мой интерес к вашему состоянию носил личностный характер. А подобного рода поведение — неуместно. Очевидно, оно привело к негативной реакции. Извините.
— Ладно, забыли, — с трудом выдавил я, переваривая извинения ИИ за «личностный характер». — Мне тоже следовало вести себя более профессионально.
Следующие пятнадцать минут царила гробовая тишина.
Затем мостик преобразился. Вокруг кресла возникли три объёмных голографических экрана. Цифры, схемы, графики — чего на них только не было. Причём, всё разного цвета для удобства восприятия.
Из наиболее важной информации: слева располагалась схема корабля, справа — количество боеприпасов, в центре — карта с радаром.
— Активирую боевой режим, — безэмоционально объявила Эра.
Мои глаза, сверкнув возбуждением, потухли. Так лампочка в последний раз ярко вспыхивает, прежде чем перегореть.
«Бессмысленно». — Мне отводилась роль стороннего наблюдателя.
Реалии современных космических баталий. Человеческий фактор полностью исключается. Идёт сражение искусственных интеллектов. Чей окажется более продвинутым? Какой обучили лучше? Кто первым хакнет другого? Очень редко дело доходит непосредственно до стрельбы. Обычно капитаны просто сидят и молятся, чтобы враг не завладел их кораблём. Сидят и молятся, не в силах повлиять на исход. Ущербная система, признанная верхушкой командования наиболее рациональной. Легализованная зависимость от ИИ.
«Но Эра хотя бы одна из лучших, — уверенно подумал я, после чего «Оман-Б» тряхнуло. Мощный толчок едва не выбросил меня из кресла. Благо пальцы намертво вцепились в подлокотники. — Накаркал».
Мой взгляд прилип к голографическому экрану с бледно-зелёной схемой корабля. Область в районе левого двигателя подсвечивалась красным. Рядом отображалась информация с внутрибортовых датчиков, фиксировавших метровую пробоину в корпусе.
— Эра! — не сказал — прорычал я.
— Капитан, ремонтная бригада уже выехала. Однако в целях безопасности судно будет остановлено через три, две, одну…
Моё тело напряглось, активизируя каждый мускул. Зря. Мы затормозили плавно, еле заметно.
«Хорошая работа».
Я посмотрел на радар. Белая точка в центре — мы. Две пурпурные, зажимавшие нас в тиски, — корабли-перехватчики босводийцев.
На засаду непохоже. Если бы они знали о ценности нашего груза, отправили бы больше войск. Тогда патруль? Случайная встреча, переросшая в стычку? Обычная практика в условиях непрекращающихся боевых действий.
«Весьма некстати».
Оставалось надеяться на Эру, которой приходилось туго в схватке с парой ИИ. Об этом наглядно свидетельствовало плачевное состояние левого двигателя.
А я ничего не мог сделать. Беспомощный, бесполезный. Как в утробе матери, лишившейся жизни на девятом месяце беременности. Чёртов несчастный случай…
Моё лицо покраснело. Дыхание стало прерывистым. Глаза, не отрываясь, таращились в голографический экран.
— Эра, статус.
Вместо ответа — молчание.
— Эра, статус, — повторил я чуть громче.
Тишина.
«Неужели её… — в мозгу огромными неоновыми буквами вспыхнуло пугающее слово «хакнули». — Нет, нет, нет, нет, нет!»
Разлившийся по телу ужас буквально подбросил меня на ноги.
— Чёрт возьми, Эра, отзовись!
Нулевая реакция.
— Эра!!!
Мой крик начал затухать, когда раздался характерный писк — звуковой сигнал победы.
Пурпурные точки на радаре превратились в белые.
— Капитан, вражеские корабли полностью захвачены. Экипаж — нейтрализован.
Издав вздох облегчения, я рухнул обратно в кресло.
— Больше… не пугай… так.
— Извините, — сконфуженно произнесла Эра. — В мои планы не входило заставлять вас беспокоиться. Хотя сам факт вашего волнения обо мне — очень приятен. Спасибо.
«Спасибо? Будто я, действительно, волновался за неё. Нет. Переживал за собственную шкуру. И только!» — подобные мысли в лучших традициях хлёсткой пощёчины привели меня в чувство.