Полуденная жара застала ее на одной из относительно больших улиц. Здесь дома, фасады которых были аккуратно побелены и украшены декоративными карнизами, охранялись безмолвными каменными сфинксами, чьи головы часто окольцованы острыми лучами, символизирующими местный аналог нимба. В этой части города легко было наткнуться на один из многочисленных кофейных домов, в некоторых из которых, как ранее слышала Харита, наливали, в том числе, и напитки покрепче. Не во все, впрочем, заведения пускали женщин — увы, нравы здесь пусть и несколько опережали технологическое развитие, но разделение по половому признаку все же присутствовало.
Спасаясь от жары, Харита вошла в одно из таких заведений. Название, большими иероглифами начертанное над узким входом, она прочесть не смогла, не знала таких иероглифов, хоть и пыталась в последнее время усиленно учить самые распространенные. Обстановка внутри была мало похожа на то, к чему девушка привыкла — вместо привычных раздельных столов в центре зала горел очаг, вокруг которого длинным, непрерывным кругом растянулся один длинный стол, вокруг которого на мягких подушках отдыхали редкие посетительницы.
“Прелестно”, — подумала Харита, нахмурившись. — “Курятник.”
С самого момента, как она прибыла на Эрцилль, она поняла, что это место сильно отличается от Шурраха. Отсталый, застрявший в бесконечном аграрном цикле мир не шел ни в какое сравнение с развитым, искушенным удовольствиями, идеями и обманом Эрциллем. И пусть, по словам Ара, они прибыли даже не в столицу, даже здесь народ был гораздо умнее и прозорливее, нежели на Шуррахе. Прошло уже четыре дня, а Харита так и не увидела ни единой возможности быстро заработать, и мало-помалу начала задумываться о сложных махинациях наподобие финансовых пирамид.
Она села в отдалении от трех других посетительниц, не желая вступать в их оживленный разговор, но слушая со стороны. Пересчитав свой скудный денежный запас, девушка, горько вздохнув, отдала последние деньги хозяйке заведения и заказала вино, на сколько хватит денег. После утреннего потрясения и чтобы смазать заскрипевшее от предательства сердце, ей нужно было немного выпить. Правда, много выпить бы и не получилось — денег хватило лишь на не самый большой бокал разбавленного водой кислого вина, и, жмурясь от резкого вкуса, Харита стала прислушиваться к разговору неподалеку.
— Это, конечно, правда, если мы рассматриваем только материальную сторону вопроса, — возразила одна из женщин, высокая, с тусклыми рыжими волосами. — Но существует, ведь, еще и духовная сфера. Дорогие мои, вы забываете про духовность!
— А я вот не верю в это! — писклявым, высоким голосом воскликнула вторая. — Я думаю, что никакой духовности нет. Мы привязаны к телам, и это подтверждают исследования мудрейших.
Еще лучше. Харита устало вздохнула, потирая виски. Слишком умные попались, пусть и достаточно подвыпившие для подобного разговора. Из всего сказанного девушка смогла сделать вывод, что речь шла о религии, которая здесь являлась одновременно и государственным строем. Дамочки спорили касательно превалирующей в учении тагаца стороны существования — важнее материальное, реальное благо, или духовная чистота и возвышение над материальным? Все это напоминало похожие споры на бесчисленных форумах и имиджбордах, которым Люба отдала лучшие годы своей жизни.
Когда бокал опустел, а в голову ударила приятная легкость, она отважилась подсесть поближе. Заметив приближение незнакомки, женщины замолчали, глядя на нее. Харита же, остановившись на секунду чтобы совладать со своим телом, грохнулась на мягкие подушки, заявив:
— Вы, конечно, извините, но вы все неправы. Сара из индарита Иркутск, будем знакомы.
Женщины удивленно переглянулись, но почти сразу же приняли незнакомку в разговор, предвкушая новое мнение. Одна из них, что до этого молчала, щелчком пальцев подозвала хозяйку и заказала еще вина.
— Что же вы предлагаете? — спросила она, улыбаясь и рассматривая новое лицо.
— Вы ведь здесь в паломничестве, верно? — Харита окинула их взглядом, проигнорировав вопрос. — Пытаетесь посетить дышащую гору, как и я?
На вершине горы стоял высокий замок. Латунные трубы сияли на солнце, отбрасывая яркие блики на город. Он молчал, молчал десятки лет. Женщины закивали, удивляясь прозорливости собеседницы, однако удивляться тут было нечему — город был религиозной столицей всего тагацита, паломников тут было чуть ли не больше, чем коренных жителей. Куда ни плюнь — везде смиренные ученики, ищущие мудрости в месте рождения своего повелителя.