— Я следую учению, которое в определенных кругах известно как герметизм, — Харита, словно пытаясь сохранить таинственность и загадочность неизвестного ордена, перешла на шепот. — Новое, радикальное учение… этого… Заратустры.
— А я, кажется, про него слышала! — громким шепотом ахнула низкая, с сединой у висков. — Расскажите, пожалуйста!
Не хочет показаться отсталой. Вот и остальные подхватили, яростно закивали, соглашаясь с ней. Конечно, они слышали и про Заратустру, и про герметизм — как не услышать, если это модно? Но молчали, дабы не ляпнуть лишнего.
— Учение радикальное, мягко говоря… Кхм. Не уверена, что могу распространяться о подобном. Прозелиты бдят!
Высокая женщина ахнула, протянула Харите бокал с вином. Остальные присоединились, добавляя горючего в кровоток и, развесив уши, слушая все распалявшуюся в своих речах девушку.
— Но это только в этот раз! Мой учитель полагает, что мир вокруг нас — лишь тюрьма, и мы должны выйти за пределы этого измерения, в иной план мироздания. Тагац же является проводником и тюремщиком одновременно. Он это… Проводит достойных.
Осушив бокал одним большим глотком, она нагнулась над столом, широко раскрыв глаза и медленно окинув взглядом всех трех женщин, прежде чем внезапно, громко заявила:
— И среди вас я таких не вижу!
Старшая сразу же схватилась за сердце. Другая начала тихо молиться. Высокая громко ахнула.
Нет, все-таки любители эзотерики во всех мирах были одинаковыми. Неважно что им рассказывать, главное, чтобы это звучало убедительно. Алкоголь в этом деле был идеальным помощником, и лучше всего он работал, когда грел и слушателя, и того, кто вешал ему лапшу на уши.
Харита начала рассказывать им все безумные вещи подряд, какие только могла вспомнить, замешивая их в противоречащий сам себе микс из философских течений, религий и оккультных практик. От простой теологии она быстро перешла к магии, ритуалистике и даже вудуизму. Некоторые вещи, которые она то и дело повторяла, заставляли женщин краснеть, а Хариту, пользуясь их слабостью — давить сильнее, убеждая их в том, что мир не так прост, как им рассказывают.
— Н-но подожди, милая! — подала голос низкая, когда Харита в очередной раз приложилась к бокалу. — Если праведные и чистые души обязательно должны владеть внутренней силой… Но сила дается только… Как там было, прости?
— Джедаям! — закатив глаза, подсказала ей высокая.
— Да-да, конечно! — запинаясь, продолжала возбужденная дамочка. — То как нам, простым людям, достичь нирваны?
Харита едва успела прикрыть ладонью рот и как можно тише рыгнула, шумно вздыхая чтобы не выдать себя вульгарным звуком. Алкоголь так сильно разогнал ее кровь, что в ушах уже шумел прибой, а глаза почти не моргали.
— Видишь ли… Возвращаемся к… Ик… К теме дуальности человеческого общества. Как я уже сказала, вы тут все — жалкие пацаки… А я — чатланин!
Женщина активно закивала, наклонившись вперед и пьяным взглядом впиваясь в ту, что с таким рвением несла полную ахинею.
— А это значит, что я могу помочь вам встать на правильный путь. Нужно только… Только… А есть у вас чем можно писать?
Женщины переглянулись. Одна из, повалив голову на стол, спала мертвым сном, но две оставшиеся принялись пытаться найти хоть что-нибудь пишущее. К счастью, у одной из них оказался крошечный флакон с черной помадой на основе воска и жира, которую она протянула Харите.
— Я одарю вас рунами. Это не черная магия, но очень запретные и тайные за… клинания. Но не бесплатно, конечно.
— Сколько? — в один голос спросили несчастные ученицы колдуньи-самозванки.
— Ха! Сами назовите цену своего счастья. Я что, могу решать за вас насколько вы себ-бя цените?
Первой на стол выложила три калиптуна высокая, нервно перебирая кошель в руках. Харита сердито нахмурилась, жестко уставилась на нее.