— Вот ТАК ты себя оцениваешь?
Женщина выложила еще десяток монет. Вторая последовала ее примеру.
Откупорив флакон, Харита нанесла помаду на кончик ложки — во время попойки успели и обед заказать, и даже кофе выпить. Грубо, без предупреждения взяв сидевшую к ней ближе всех высокую женщину за руку, она принялась выводить у нее на коже слова:
“Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу.”
— А что это значит? — прошептала несчастная.
— “Мудрость приходит откуда не ждали”.
— Как глубоко…
Следом, чуть ли не отталкивая подругу, к Харите подсела вторая, сама протянув ей руку. Ей девушка написала:
“Не ешьте на ночь сырых помидоров!”
— Это значит, — пояснила она. — Что нужно всегда вним… внималет… Внимательно относится к энергиям, которые проходят через твое тело.
Женщина восхищенно ахнула, разглядывая надпись на руке и сравнивая ее с написанным на подруге. Харита окинула взглядом третью, спящую, и, тяжело вздохнув, сама пересела к ней, пошатываясь. Обнаглев окончательно, она запустила руку к ней в кошель, вынула оттуда пригоршню монет и, высунув язык, вывела на руке:
“Не стучите лысиной по паркету.”
И пока перебравшие вина любительницы философии спорили насчет нового, увлекательного учения, Харита, собрав заработанное, благополучно ретировалась, выходя из теплого кофейного дома в прохладу позднего вечера. Она и не заметила как за увлекательными разговорами обо всем, что было так дорого ее сердцу, прошел день, уступая место ночи, и как на улицы вывалил народ, начались гуляния и бурная вечерняя торговля.
— Ну… Еще чуть-чуть, и с долгом все… Ох, бляха-муха…
Не выдержав, она свернула в переулок потемнее и, оперевшись на стену, принялась избавляться от съеденного и выпитого не самым правильным путем. Сплюнув, она попыталась разогнуться, но очередной позыв тела заставил ее еще раз исторгнуть из себя все лишнее.
— Осторожнее с платьем. — заметил Кастор, что в это время держал ее волосы, дабы они не запачкались.
— Етит твою мать, мудак ты небесного цвета! — отшатнувшись, выругалась в ответ девушка. — Фух… И сердце биться перестало…
— Легче? — улыбнулся пьярим, протянув госпоже салфетку.
— Иди… иди… Сам знаешь куда!
Галантно поклонившись, Кастор сдержанно, но искренне засмеялся.
— Если вы того желаете то конечно же, не могу противиться вашему слову.
— Да-да, давай, улепетывай… И не возвращайся. — вздохнула девушка, вытирая рот явно недешевой салфеткой.
Снова поклонившись, Кастор медленно, неторопливо ушел, растворяясь стройной фигурой в свете уличных огней и оставляя Хариту одну. Вернее, одна она не была, но поняла это далеко не сразу.
Из темноты переулка к ней приближались трое — уже знакомый одноглазый мерзавец вел за собой двоих кардийцев, одного с веревкой и другого с увесистой дубинкой. И люди эти явно не были настроены дружелюбно.
— Пора выплачивать долг, милая, — улыбнулся, обнажая зубы, контрабандист. — Денежки достала?
Нахмурившись, Харита медленно сняла с пояса кошель, протянула мужчине. Тот, взвесив его в руке, цокнул языком:
— Маловато будет…
— Мы договаривались на больший срок.
— Но процентики я хочу уже сейчас. И я так подумал…
Кардийцы стали подходить с двух сторон. Позади, за спиной, выросла еще одна тень.
— …ты, вроде как, выглядишь дороже того, что ты мне должна.
— Касто-о-ор! — в панике позвала Харита.
Но никто не ответил. Кардиец, скрестив руки на груди, стоял неподалеку, наблюдая сквозь маску за тем, как его госпожу окружают бандиты. Но он лишь тихо вздохнул:
— Желание госпожи — закон.
***
Поднявшись наверх, в крошечную, пыльную комнатку, Ар увидел лишь привычно разбросанные по полу вещи. Хариты не было дома, а на Эрцилль уже опустилась ночь — даже если у нее возникли какие-то срочные дела, она должна была уже вернуться.