— Поздравляю тебя! — воскликнула она, мило, искренне улыбаясь. — Но со службы я тебя не отпущу, понял?
— Да куда уж мне, — усмехнулся он в ответ. — Ты ж без меня и шага ступить не можешь.
— Да ну-у-у тебя! — наигранно-обиженно протянула девушка, отпуская, наконец, свою жертву. — Давай, пошли, уже все ждут!
Она убежала в зал, присоединившись к своей матери, что стояла в самом конце, по левую руку, вместе с младшим ребенком. Справа же ждал Эрман, о чем-то тихо переговариваясь с отцом и бросая на входящего в зал Келефа взгляды, полные презрения и пренебрежения. К ним присоединилась и Фрида, отчего отцу и сыну пришлось закончить разговор. Карамах отошел в сторону, встав по центру, и от него к Келефу, что медленно шел вперед, простиралась теперь длинная ковровая дорожка.
— Подойди. — приказал Карамах.
Глубоко вздыхая от волнения, юноша шагнул дальше. Солдаты в парадной форме, с длинными алебардами образовывали коридор, поднимая над ним свое оружие. Торжественность момента портили лишь мысли о том, что он сегодня увидел, но парень старательно выгонял из головы засевшую в ней картину. Подойдя к своему господину, он встал перед ним на колени.
— Клянешься ли ты в верности мне и моим потомкам? — громогласно, на весь зал спросил Карамах.
— Клянусь. — уверенно ответил Келеф.
— Клянешься ли отстаивать имя дома Сеотосов ценой своей жизни?
— Клянусь.
— Встань. Отныне ты — Келеф Сеотос, младший моего имени. Я принимаю тебя в свою семью и с гордостью признаю своим вассалом. Цара?
Мать семейства, сдержанно улыбаясь, подошла к своему мужу. Она вынула из рукава небольшую иглу, уколола ей палец Келефа, и почти сразу же капля крови впиталась в ее руку, коротко сверкнув золотым сиянием. Улыбка ее стала заметнее, она кивнула.
— И твой титул отныне будет переходить твоим детям и детям твоих детей. Морем, солью и цепями, я нарекаю тебя индаром.
Воины подняли алебарды, разом торжественно прокричали, когда Карамах, взяв с блюда горсть соли, посыпал ей голову Келефа. Теперь он был одним из них, Сеотосов, пусть и не являлся им родственником — не имея собственного дома, он принимал имя того, кто наделил его властью.
Почти сразу же слуги принялись ставить обратно стол, другие заносили в зал праздничные яства. Наконец-таки Келеф мог сидеть вместе со всеми, а не прислуживать Рине, хоть иногда он и порывался наполнить ее бокал по привычке.
Карамах не остался на праздник и почти сразу же покинул дом. Цара, его жена, успела лишь бросить полный злобы взгляд ему вслед, и первой приложилась к вину, почти не касаясь еды. Рина, как и младший сын Сеотосов, себя в еде не сдерживали, а вот Эрман и Фрида вели себя куда скромнее, ведя долгий, напряженный разговор шепотом, на ухо, пока звуки их голосов заглушала музыка.
Собрались здесь и богатейшие торговцы города, представители торговых гильдий Темиля. Жаболюды вскоре окружили новоиспеченного индара, каждый стремился первым познакомиться с ним, пожать руку, представить свою гильдию, перекрикивая остальных. Сперва он пытался отвечать, окруженный возможными деловыми партнерами, но вскоре заметил, как Рина о чем-то оживленно спорила с уже изрядно подвыпившей матерью. Обе они явно не вели дружескую беседу, и даже обычно радостная и солнечная на людях дочь уже почти кричала на мать, а вскоре и вовсе, бросив столовые приборы, выбежала из зала.
— Прошу меня простить. — откланялся Келеф и поспешил вслед за молодой госпожой.
Слыша ее удаляющиеся шаги, он побежал следом. Она убегала в свою комнату, как и множество раз до этого, и, забежав внутрь, громко хлопнула дверью, сотрясая стены шпиля. Остановившись у закрытой двери на секунду в нерешительности, Келеф постучался, тихо позвал:
— Хэй… Могу войти?
— Нет! — выкрикнула Рина. — Убирайся!
Он тяжело вздохнул, присел у двери, прислонившись к ней спиной. Было слышно, как девушка тихо плачет, и юноша совершенно не представлял как ее успокоить. Не было у него подобного опыта в прошлой жизни, лишь мимолетные, ни к чему не приведшие случайные отношения.