— Люб, тут это… — начал было юноша, когда девушка занесла было палочки над едой.
Но не успел ни он сказать в чем дело, ни она приступить к еде, как множество экранов, холодным голубым освещавшие пустую, гулкую комнату, замигали, ожили. Девушка так и застыла с палочками в руках, и лишь, по привычке своей, додумалась скрутить волосы в пучок и заткнуть его этими самыми палочками. Она вновь поправила очки, вся напряглась и приняла серьезное выражение лица, словно мраморная статуя.
— Погоди, — осадила она коллегу. — Погоди-погоди…
— Люб, — вздохнул парень. — Это из РАН. Нас закры…
— Погоди! — уже громче, настойчивее гаркнула она. — Ёлки, это что такое вообще? Ну-ка, за станцию, глянь на показатели!
От порыва ветра снаружи застонали телескопы. Люба ввела команду, и на всех ста сорока разом зажужжали приводы, стали отодвигаться чехлы. Сигнал усилился. В зеркальных лицах засверкали звезды.
— Хм, — Женя упал в кресло, вглядываясь в показания. — Это…
— Это не атмосферный ливень, — кивнула его напарница. — Смотри, излучение направленное, не рассеивается. Это… Луч какой-то. Женя!
— Не сплю, не сплю! — юноша оживился.
Тридцать лет тишины, груш и целых поколений, сменяющих друг друга. Ничего похожего еще не происходило — максимум, засекали идущий от микроволновки сигнал, принимая его за что-то иное, но такого не было никогда. Даже Буся нервно лаяла и скулила, подпрыгивая и перебегая из одного конца комнаты в другой.
— Так, давай, бегом в машину! Оно уходит в тайгу! — скомандовала Люба, сбрасывая халат и хватая с вешалки у выхода пуховик. — Живей, живей, нельзя потерять!
— А остальных разбудить?
— Времени нет, давай!
Затархтел уставший двигатель, не успевший даже остыть. Женя открыл багажник, протолкнул в салон аппаратуру, а Люба нервно стискивала пальцами холодный руль. Он запрыгнул на пассажирское сиденье, машина резко сорвалась с места.
— Веди! — прикрикнула девушка, кинув напарнику в руки навигатор.
Красные огоньки габаритов быстро удалялись, машина все дальше и дальше улетала прочь, в ночь, мимо оживленно шепчущих телескопов, по мелкому снежку. След от колес все растягивался, скрываясь где-то далеко, а двое, трясущиеся в своей маленькой тарахтящей коробке, то и дело перекрикивались, устремляясь все дальше в пустошь, к загадочному сигналу.
Сегодня и звезды сверкали ярче, и ветер как-то разом утих. И чем ближе приближались ученые к пункту назначения, тем тише вокруг становилась предгорная зима.
Наконец, оно. Ничем не примечательное место, безлюдное и холодное, как и все вокруг. Не заглушая двигатель, они вышли наружу, огляделись. Никого. Ничего. Даже слишком ничего. Вот только с каждым шагом в сторону точки, в которой сходится сигнал, все сильнее под одеждой волосы вставали дыбом, и неясно, то ли это аномалия такая, то ли просто от волнения. Еще шаг, еще один, еще. В шаге от пункта назначения оба, не сговариваясь, взглянули вверх, к звездам, где сверкнула во тьме фальшивая звезда. В диоптриях отразился ее свет. Сделали шаг.
И умерли.
Глава 1: Трофей
С первым, судорожным вздохом, какой делают новорожденные, молодое, почти девичье тело попыталось закричать. Вместо жгучего холода дальнего востока, теперь ее окружали прохладный ветерок далеких холмов, запах металла и липнущая к коже кровь.
А еще были крики.
На вершине холма, словно врезанная в почву, идеальной формы серым кругом зияла каменная чаша, не меньше десятка метров в диаметре. По краям ее — восемь человеческих фигур, грудь каждой пронзена тонкими трубками, исчезающими где-то внутри чаши. В центре ее — молодая, в панике бьющаяся на алтаре обнаженная девушка, что могла поклясться, что всего секунду назад гналась за призрачным сигналом. Над ней — великан, невозможного роста человек, скрытый в глубоком темном балахоне. Неестественно длинные, тонкие пальцы тянулись к ней. Голос Любы присоединился к какофонии голосов, она закричала, попыталась отшатнуться от зловещей фигуры, но рука ее соскользнула с холодного алтаря, и она упала за него, набивая свежие синяки и ссадины на новом теле.