Вот только один пример. В 2000 году лауреатом Нобелевской премии по литературе впервые в истории стал китайский писатель. Удивляет? Еще бы. Но все становится ясно, когда узнаем подробности: «Естественно, это был так называемый «китайский Солженицын» Гао Синьцзянь, давно уже проживающий во Франции»[668].
А если вспомним перипетии поддержки Западом всех диссидентствующих советских граждан, то аналогия напрашивается сразу же. Запад ведь стал поддерживать того же Солженицына не потому, что он им нравился, не потому, что он был талантливым писателем. А потому, что он своими трудами подрывал монолит коммунистической власти в нашей стране.
Но Гао Синьцзянь был не единственный китаец, поддержанный Западом. В 2001 году Европейский парламент наградил создателя оппозиционного учения Ли Хунчжи премией им. Сахарова «За свободу мысли». Ранее дважды он был выдвинут на соискание Нобелевской премией мира.
Похоже, что Запад даже не стал что-либо новое изобретать. Против Китая стали использовать те же приемы, что в свое время и против Советского Союза. И эта борьба вряд ли будет затихать. Скорее наоборот.
Интересно в связи с этим мнение В.В. Михеева о факторе Гонконга. Он писал: «Внутриполитическая ситуация в Гонконге, характеризующаяся нарастанием деятельности демократической оппозиции, опирающейся на связи с Западом, создает опасность распространения демократических ожиданий и требований на весь Китай. Новые власти Китая оказываются перед непростой дилеммой: как реагировать на «демократическое давление» из Гонконга. И хотя такого давления самого по себе явно недостаточно для провоцирования крупных демократических выступлений в Китае, в момент социального обострения по той или иной причине «гонконгский детонатор» может, если так уместно сказать здесь, раздуть пожар еще сильнее»[669].
По данным антикоммунистического информационного листа, на декабрь 2006 года более 16 миллионов китайцев заявили о выходе из партийных рядов, а в конце 90-х годов число последователей оппозиционного КПК учения Фалуньгун достигало 70 миллионов.
Верить этому, может, и нельзя, но дыма без огня, как известно, не бывает.
Среди проблем, с которыми может столкнуться Китай, могут быть и такие, которые напрямую не зависят от человека.
Об одном землетрясении в Китае мы уже говорили. А природные катаклизмы в этом регионе не редкость. От сумы и от тюрьмы не зарекаются, гласит русская пословица. Следовало бы добавить и про природные катаклизмы. У Китая для этого есть основания.
«С высоты 850 километров радары спутника зафиксировали, что два крупнейших города Китая — Шанхай и Тяньцзинь — постепенно проваливаются на четыре и два сантиметра в год соответственно.
Об этом заявили итальянские ученые из Политехнического университета Милана, куда поступили данные со спутника. Тревожит их колоссальная плотина «Три ущелья», перегородившая течение Голубой реки — Янцзы. Здесь есть угроза оползней, которые могут спровоцировать катастрофу, способную унести жизни сотен тысяч, если не миллионов жителей Поднебесной…
Спутник весом 8 тонн ведет постоянный санкционированный «шпионаж» за территорией Китая… Диагноз, поставленный Шанхаю и Тяньцзиню, не вызывает сомнений. Фотографии, сделанные из космоса и дополненные компьютерными данными, свидетельствуют, что как в центре Шанхая, так и в центре Тяньцзиня, где как грибы растут гигантские небоскребы, поверхность почвы опускается. Итальянские ученые бьют тревогу: забор подземных вод и масштабная урбанизация представляют собой угрозу метрополии с геологической точки зрения»[670].
Ох, уж эта природная среда. Много в ней всякого. Однако все вышеперечисленные проблемы — всего лишь потенциально опасны. Насколько они будут тормозить развитие Китая, сказать трудно. Они могут причинить колоссальный вред, но могут и не причинить. Последнее во многом зависит от мудрости правителей Китая и коварства его конкурентов.
А пока китайский дракон только набирает вес и растет в размерах. И не только экономический вес, а и военный. А следовательно, встает новый и важный вопрос….
4.5. Куда прыгнет дракон?
Бывший восточногерманский дипломат Вольфганг Грабовски отмечал мощный конфликтный потенциал в Азии, о котором никто не может сказать, как и в каком направлении он будет развиваться[671].