Однако сначала о Первой. Для нас проблема была в том, что весь XX век военная доктрина России не опережала события, а плелась в их хвосте, нередко на большом расстоянии.
Кардинальные смены власти, которые не один раз происходили в стране, принципиально ничего не меняли. С маниакальной последовательностью совершенно разные правители продолжали реагировать на опасность уже после того, как она стала реальностью. Они оказывались неспособными предусмотреть развитие событий, быть заранее и надлежащим образом готовыми к ним.
«У меня, — например, писал Александр Неклесса, — крайне пессимистическая оценка состояния российской стратегической мысли, ибо проводимая политика не несет развитого, содержательного начала, решая по существу, более-менее конъюнктурные, технологические или полу-декларативные задачи, наиболее знаковой из которых была за последние годы «игра в бисер» по определению места России в геометрии мировых центров силы»[153].
Но хватит теоретических рассуждений, пора приводить примеры. Наша страна вступила в Первую мировую войну совсем неплохо, нанеся несколько поражений Германии и Австро-Венгрии, но и потерпев от германцев серьезное поражение в Восточной Пруссии. 1914 год окончился паритетом успехов и поражений. Проблемы начались позже, когда оказалось, что Россия не готова к длительной войне с большим напряжением сил. Боеприпасов было катастрофически мало.
Уже в 1915 году Россия понесла очень серьезное поражение и оставила противнику немалую часть своей территории. Оказалось, что в стране не хватает боеприпасов, современного вооружения, экономика вовремя не была перестроена на военный лад.
Всю вторую половину 1915 года и 1916 год Россия накапливала силы. Накопила, доказательством этого может служить знаменитый брусиловский прорыв, поставивший Австро-Венгрию на грань поражения.
В конце 1916 года сил было накоплено достаточно много. Ожидалось, что в следующем 1917 году по Германии и ее союзникам будет нанесен сокрушительный удар. Не учли только одного фактора, того самого, что и десять лет тому назад — внутренние проблемы, которые выросли в Февральскую революцию и последующее за ней крушение России. Тыл подвел фронт. В результате Германия продержалась еще один год и даже попыталась нанести поражение западным союзникам России.
Заметим, что вооружений для борьбы с Германией было накоплено так много, что всю Гражданскую войну в России воевали друг с другом, используя эти запасы. Говорят, что знаменитая форма красноармейцев (включая буденовку) была из царских запасов, созданных чтобы переодеть всю русскую армию в новую форму, похожую на древнерусскую.
Однако книга о проблемах Дальнего Востока, и мы перейдем к ним. Полезно порой изучать прошлое.
«Был в нашем прошлом прецедент, когда из сиюминутных экономических соображений в Россию привезли несколько сотен тысяч китайцев. Платить за этот шаг пришлось по совсем другим счетам»[154].
В годы Первой мировой войны привезли в Россию иностранных рабочих. «В Первую мировую свои мужики были на фронте, и для тяжелых работ — прокладка путей, лесоповал, шахты — царское правительство разрешило китайским подрядчикам завозить в Россию соотечественников. А чего? Дешевая, нетребовательная, дисциплинированная рабочая сила. Вкалывают, спят вповалку в бараках, кормятся любой бурдой. Получают копейки, им и рады. Никакой революционер их не разложит — языка не знает. Разобьем немцев — уберутся. Так и оказалось в империи 150 тысяч китайцев»[155].
Немцев не разбили, зато грянула Гражданская война. И плюсы обернулись минусами — для тех, кто когда-то китайцев сюда разрешил везти. Вот сидят китайцы в своих бараках — голодные, оборванные, брошенные всеми. Работы нет. Белым они не нужны, белые воюют за единую и неделимую, да и платить не могут, у самих армия добровольческая. Кроме того, белые с их погонами и ухватками — напоминание об антикитайских эксцессах русской армии во время русско-японской войны и при подавлении Ихэтуаньского («боксерского») восстания. Зато красные горячо говорят о братстве угнетенных, о мировой революции, обещают паек и жалованье — маленькое, зато регулярное. И бывшие китайские рабочие хором записываются в красные бойцы. Дешевая, нетребовательная, непьющая, дисциплинированная боевая сила. И никакой контрреволюционер ее не разложит — языка не знает[156].
155
По другим данным, в Российской империи к 1917 году находилось 200–300 тысяч китайцев (Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М.: Советская Энциклопедия, 1983. С. 259).