Не лишним будет также упомянуть высказывания Мао Цзэдуна о возможности Третьей мировой войны и даже ее желательности для социалистических стран. «Во время встреч с советскими руководителями на высшем уровне в 1957–1959 гг. Мао Цзэдун настойчиво подбрасывал тот тезис, что Советский Союз должен нанести ракетно-ядерный удар по США и их союзникам, что задача ликвидации империализма, и прежде всего американского, и обеспечение победы мировой революции стоит жертв, которые придется принести»[402].
Вероятно, все это и породило у советских руководителей опасение: а не втянет ли Китай Советский Союз в войну с Соединенными Штатами? При наличии атомного оружия сделать это было бы проще. Пусть уж лучше китайцы будут без такого оружия, видимо, подумали советские руководители.
Еще одним раздражителем советско-китайских отношений стали события 1959 года в Тибете и на китайско-индийской границе.
Советскому Союзу явно не хотелось ради китайцев портить отношения с крупнейшей независимой страной Азиатского континента. По мнению советской стороны, «конфликт в Гималаях находился в остром противоречии с общей линией мирового коммунистического движения на укрепление нейтралитета молодых государств, включения их в общий фронт борьбы против империализма и войны, за социальный прогресс и мир. Он вызвал заметный крен в политике Индии вправо, в сторону сближения с империалистическими державами»[403].
«Китайцы охарактеризовали позицию СССР во время китайско-индийского пограничного конфликта (сентябрь 1959 года) и последовавший вскоре визит Н.С. Хрущева в США как «измену интересам Китая» и «попытки договориться за спиной КНР»[404].
Сам же Китай тогда проводил, в отличие от СССР, гораздо более жесткую антиамериканскую политики. Но как потом оказалось, Китай был способен разворачиваться почти на 180 градусов.
2.7. Пытался ли СССР сменить Мао?
Часто крупные политические повороты в политике страны бывают связаны не с ошибками ее правителей, не со стратегическими их просчетами и не с дальновидными расчетами, а с элементарной личной обидой. Личные амбиции правителей играют порой колоссальную роль не только в их собственных судьбах, но и в судьбах страны в целом. Нам ли не знать этой особенности. Стоит только вспомнить, как совсем еще недавно Борис Ельцин взбудораживал и перетасовал всю страну.
Мао тоже допускал шараханья, заводящие Китай в труднейшие положения. У него были свои внутренние противники. Это когда они только что захватили власть, они были довольны друг другом (да и то, возможно, не все). А потом у некоторых неизбежно возникали коварные мысли: а чем я хуже Мао Цзэдуна?
Появление таких людей характерно было практически для всех европейских социалистических стран. Но в тех странах были более зависимые от Советского Союза люди. В Китае же правители зависели меньше.
Между тем борьба за власть была и в Китае. «…Первой серьезным перегибом внутри партии после победы революции в 1949 году было, несомненно «дело Гао Гана — Жао Шуши. Карьера обоих руководителей развивалась по восходящей линии относительно независимо от Мао. Маньчжурия, на территории которой Вооруженные Силы СССР разгромили японскую Квантунскую армию, до 1955-го была «особым районом» Китая со своим правительством, во главе которого находился Гао Ган, установивший прекрасные отношения с находившимися там советскими войсками, энтузиаст дружбы между двумя странами. Жао Шуши после победы революции занимал руководящий пост в Восточном Китае, в Шанхае. Когда в феврале 1954 на пленуме ЦК КПК эти два политических деятеля и их сторонники стали объектом критики, то это означало, что к позорному столбу были выставлены руководители двух из пяти больших административных районов»[405].
В советской литературе отмечалось: «Тревожным сигналом явился арест и гибель в тюрьме в 1955 г. члена Политбюро, заместителя председателя КНР Гао Гана. Ему предъявили различные обвинения, которые были совершенно необоснованными. О главной его «вине» не говорили. Он был верным другом СССР…»[406]