В случае перехода южной части Курильской гряды к Японии в период военной опасности или в военное время появится серьезная угроза остальным островам гряды, захват или контроль над которыми полностью исключит возможность выхода сил российского Военно-Морского Флота в Тихий океан, существенно осложнит решение задачи обороны и экономической жизни Камчатки.
… Таким образом, Курильские острова в общей системе обороны Дальнего Востока играют важную роль в обороноспособности России, отражении возможной агрессии, и, в частности, в обеспечении выхода Тихоокеанского флота из Охотского моря в открытый океан и запрещения входа ВМС США в Охотское море»[571].
Таких здравомыслящих высказываний было немало. Например, Владимир Полеванов предложил в качестве символического шага построить храм на Южных Курилах, «дабы не порождать иллюзий о наших колебаниях, а твердо обозначить свою решимость и далее оставаться на этих землях. В таких вопросах успех приносит только твердость и уверенность»[572].
Похоже, так же думают и большинство жителей России. «Почти 2/3 (67 %) наших сограждан убеждены в том, что «спорные Курильские острова должны принадлежать России, а Япония должна отказаться от них», сообщают социологи из Фонда «Общественное мнение» (ФОМ). Эксперты отмечают последовательный рост патриотических настроений: в 1999 году столь жесткую позицию занимали только 47 % респондентов, в 2001 году— 54 %. При этом за последние 6 лет вдвое сократилась доля россиян, готовых к компромиссному решению проблемы — передаче островов под совместное управление двух стран. Неизменным (6 %) остается число граждан, готовых уступить часть российской территории, но только «за очень большие деньги»[573].
Даже власть стала высказывать свои проекты. «…В планах чиновников к 2015 году увеличить на Курилах численность населения на 50 % и в полтора раза — объем производства. Сейчас число жителей составляет чуть более 19 тысяч человек. Предполагается, что в случае реализации программы за 8 лет численность населения вырастет до 28–30 тысяч человек»[574].
Между тем, после несостоявшейся при Ельцине сделки по передаче Южных Курил Японии политическая ситуация сильно изменилась. В этом российско-японском споре появилась незримо третья сторона — Китай.
Для России отдать что-либо Японии означает провоцирование аналогичных китайских требований. А в самом деле чем одни хуже других? За Курилами неизбежно пойдут разговоры о других участках российской территории.
Для Японии же требование Южных Курил, означает оживление споров по принадлежности некоторых островов к югу от Китая. Опасное это дело нарушить статус кво. Тем более тогда, когда «…Япония побаивается Китая»[575]. А боятся есть причины. Никто так много не губил китайцев, как их японские «желтые братья». Когда-то Япония зарилась на китайские земли, а теперь Китай думает, как бы ему ухватить кусочек у своего многовекового соперника.
Проблема «северных территорий» и еще одним своим аспектом касается Китая. Дело в том, что пример Японии, которая, лоббируя свои интересы в гнилой среде российских политиков, чуть было не добилась успеха, показателен. Чуть-чуть не хватило. Совсем немного.
А дурной пример, как известно, заразителен. Китай уже после Японии активно вышел на арену российской политики. У Китая во много раз больше возможностей влиять на российских политиков и чиновников. А сами эти политики и чиновники, похоже, не стали более честны и менее продажны, чем при Ельцине.
Глава 4
НОВЫЙ КИТАЙ И НОВАЯ РОССИЯ
4.1. Глобализация
Некоторыми принято считать, что сложности и проблемы современной России связаны с глобализацией. Кстати, до сих пор многие так и не могут четко понять, что такое «глобализация».
Глобализацией обычно называют сложный комплекс трансграничных взаимодействий между физическими лицами, предприятиями, институтами и рынками для решения многообразных задач, с которыми государства не могут успешно справиться только собственными силами. «Что такое глобализация? — задается вопросом Кофи Аннан и отвечает: — В сущности, это взаимодействие групп и отдельных индивидуумов напрямую друг с другом через границы, без обязательного, как это было в прошлом, участия в этом процессе государства, причем сегодня возможностей для такого взаимодействия гораздо больше, чем когда бы то ни было».