Перманентная политическая борьба в форме постоянных кризисов, которые неблагоприятно сказывались на положении в стране, — вот что характерно было для маоистского Китая при жизни великого кормчего и некоторое время после его смерти. Однако, повторим, что Мао сумел централизовать власть и предотвратил распад страны. Китай не распался и не стал колонией. Он стал самостоятельной державой, хотя и очень слабой. Но, тем не менее, с атомным оружием.
При помощи Советского Союза он сумел укрепить вооруженные силы и создать базовые отрасли экономики.
Прежнее маоисткое руководство казалось опасным для СССР, но, по сути дела, опасность была эфемерной. Мао Цзэдун и его окружение не умели управлять страной и один экономический кризис следовал за другим. Китай не мог представлять угрозу, хотя и был серьезной проблемой.
Вскоре после смерти Мао «наступает пора прагматизма и здравомыслия в Китае — на благо народу и стране, но на горе соседям»[596].
А наиболее близким соседом (если судить по границе) являемся именно мы. Новое китайское руководство стало заметно менее враждебно относиться к Советскому Союзу, но вело гораздо более рациональную политику в области развития народного хозяйства. Экономика великой дальневосточной страны стала изменяться коренным образом.
«После Второй мировой войны несколько стран показали примеры быстрого экономического роста, и получили широкое распространение выражения «германское чудо», «японское чудо», «южнокорейское чудо», а сейчас вся планета говорит о «китайском чуде»[597].
Вот об этом чуде и пойдет далее разговор.
По мнению российских коммунистов, «после осуществления по западному сценарию развала СССР Китайская Народная Республика стала флагманом социализма. Именно сюда переместился центр теории и практики социалистического строительства, а из Москвы в Пекин переместилась столица истории»[598]. С этим высказыванием автор настоящей книги не согласен, но с тем, что в мире возросла роль Китая, спора нет.
Велика в этом роль Дэн Сяопина. «…Дэн Сяопин с конца 1989 года вообще…. никаких постов не занимал, ни государственных, ни партийных. Тем не менее он считался до конца жизни самой влиятельной фигурой в руководстве КНР»[599].
Собственно говоря, Китай-то был не первым. Гораздо раньше начался подъем Тайваня, этого антипода КНР. Но успехи малого Китая (Тайваня) рано или поздно должны были подтолкнуть большой Китай (КНР) на изменение своего экономического курса.
«За последние годы зона АТР превратилась в самый динамичный регион земного шара. Складывается впечатление, что у стран этой зоны наиболее удачно получается вписываться в тенденции, определяющие развитие человечества в XXI веке, оседлать эти тенденции, если хотите. Главная страна АТР Китай быстро превращается в сопоставимую с США по совокупной мощи державу мира. Противостояние и взаимодействие между этими центрами силы будет в очень многом определять глобальную конфигурацию в нынешнем столетии. На подходе Индия. С этими оценками в принципе согласны все»[600].
«…Согласно докладу Национального разведывательного совета, к 2020 году ВВП Китая превзойдет аналогичный показатель всех западных государств, за исключением США, а ВВП Индии сравнится с ВВП европейских экономик. При этом население этих двух стран составит соответственно 1,4 и 1,3 миллиарда человек, что само по себе станет важнейшим фактором мировой политики, особенно на фоне демографических проблем, с которыми сталкиваются и Европа, и Россия»[601].
«Другие страны азиатского экономического чуда. — Япония и Южная Корея — тоже хотели разбогатеть. Однако китайцев вдохновляет не только желание богатства и процветания — они хотят подтвердить свое исторически обоснованное превосходство»[602].
Политическая подоплека китайского экономического чуда очевидна. Она в том, что за экономическими успехами неизбежно должны возрасти политические амбиции страны. Собственно говоря, в этом нет ничего особенного. За спиной Китая стоит его многовековая история. Это, во-первых. И, во-вторых, Китай слишком большая страна, чтобы не иметь политических амбиций. Экономические успехи являются просто катализатором этого процесса.
«XXI век — это возрождение Китая как сверхдержавы; это уход Европы на пенсию и окончательная утрата ею роли политического и культурного флагмана, ярко, кстати, выражающаяся в фигурах президентов и премьер-министров, которые на посту глав государств решают свои личные проблемы»[603].